Земли полуночи
Шрифт:
— Угадал, — неохотно призналась она.
— Вот что значит немного подумать, — обрадовался я. — Сразу в голове возникает правильный ответ, что ты мухлевала намного больше — Лена-то Силу не использовала. А давай попробуем ещё продолжить нашу угадайку: Драгану ты смогла выкинуть из дома потому, что каким-то образом заблокировала эссенцией использование Силы. Опять угадал, да?
— Угадал, — снова признала она.
— А Лине рассказывала про какой-то уникальный артефакт, — укоризненно попенял ей я. — Знаешь, какая главная проблема у врунов? Когда человек много врёт, он забывает, врал ли
— И как же они это умеют? — хмуро спросила Лапа.
— Тебе вряд ли подойдёт этот способ, — пожал плечами я, — но могу и рассказать, если интересно. Высшая не просто делает ложное заявление — она заставляет себя в это поверить, и таким образом своей волей оживляет соответствующую вероятностную ветку. Ветка перестаёт быть виртуальной, и в мире как бы появляется две правды. Конфигурация с двумя активными ветками является неустойчивой, и в конце концов одна из веток опять становится виртуальной, и правда снова становится единственной. Однако здесь интересно отметить, что уйти в виртуальность может любая из этих ветвей — может, например, уйти и оригинальная, при этом в реальности останется именно та ветка, в которую поверила Высшая. То есть Высшая всегда говорит правду — то, что она сказала, и есть правда.
— Знаешь, Кени, — недовольно сказала Ленка, — я тебе, конечно, верю, но звучит это совершенно безумно.
— Тем не менее это так, — пожал плечами я. — Мы знаем, что Мариэтта Киса очень много врала своим сторонникам, но тогда она говорила чистую правду. Сейчас та ветка вновь стала виртуальной, но если бы Греки победили, то именно она окрепла бы и осталась единственной.
— То есть Высшим верить нельзя?
— Да никому верить не стоит, — хмыкнул я. — Люди всегда врут, просто не у всех получается сделать своё враньё правдой.
— А ты тоже врёшь? — заинтересованно спросила Тамила.
— До сих пор обходился без этого, но если действительно понадобится, то совру, — честно ответил я.
— И сможешь сделать это правдой?
— Не знаю, не проверял. Но думаю, что смогу.
— То есть твоим словам верить нельзя? — настаивала она.
— Не верь, — согласился я.
— А Лене?
— Ей можешь верить — вот уж кто-кто, а она никогда врать не станет.
— То есть она лучше тебя?
Даже не представляю, зачем она постоянно пытается как-то меня подколоть — из спортивного интереса, что ли? Причём она видит, что эти попытки меня скорее забавляют, но всё равно не теряет надежды. В конце концов ей надоест — ну, наверное, надоест.
— Она безусловно лучше меня, — ответил я серьёзно. — Лена — это моя совесть. Я не всегда слушаю свою совесть, когда дело касается интересов семьи, но она меня неизменно прощает.
— Скажешь тоже, Кени, — смутилась Ленка. — Не обращай внимания, Мила, он просто глупости болтает.
Разговор завял. Да нам было и не совсем до разговоров — это всё-таки был достаточно опасный лес, а не столичный парк. Сильно отвлекаться здесь не стоило, так что дальше мы шли молча. Мы уже почти
— Стойте! Кени, ты ничего не чувствуешь?
Я прислушался к своим ощущениям.
— Там кто-то есть, — не совсем уверенно сказал я. — Скорее всего, человек.
— Человек, — подтвердила Ленка. Она и в самом деле немного лучше меня умела контролировать окружение.
Тамила резко остановилась:
— Здесь никого не должно быть. Посторонние во время Слияния сюда не заходят. Я не хочу туда идти, давайте повернём обратно.
— Поздно, Мила, — успокаивающе сказала Ленка. — Он нас уже заметил. Не бойся, мы с Кеннером сумеем защитить и тебя, и себя. Пойдём, посмотрим, кто здесь гуляет.
Она двинулась вперёд, я за ней, а за нами неохотно потащилась Лапа. Через десяток шагов, обогнув густые кусты, мы действительно вышли на поляну — совершенно пустую. Выглядела она довольно мирно и была окружена густыми кустами, тоже мирными, то есть не из тех, что приходят ночью к кострам путешественников. На другой стороне поляны громоздились несколько огромных валунов, изрядно поросших мхом — скорее всего, занесённых сюда в прошлом оледенении отступающим ледником.
— Никого нет? — озадаченно сказала Ленка, пытаясь понять, что же она чувствовала.
— Почему же никого нет? — слева и сзади раздался обманчиво мягкий голос. — Здесь есть я.
Мы обернулись и обнаружили довольно необычного персонажа, непонятно каким образом остававшегося до этого незамеченным. Одет он был в рубаху и штаны, очень похожие на типичный наряд лесных. Ткань с виду была той же самой, а вот вышивка резко отличалась по стилю и даже создавала какое-то неприятное впечатление изломанными линиями. Черты лица создавали впечатление некоторой чуждости, и говорил он с лёгким акцентом, чуть подчёркивая шипящие звуки.
— Вот мы и встретились вновь, низшая, — с улыбкой обратился он к Тамиле. — Сколь долго я ждал этого момента, и сколь радостен мне этот миг! Воистину Сердце Мира сегодня бьётся для меня!
— Что тебе надо от меня, Маден? — мрачно отозвалась Лапа.
— Как что? — удивился он. — Убить тебя и, конечно же, забрать твою эссенцию, которой ты недостойна владеть. Увы, у меня нет времени, чтобы убивать тебя действительно долго, но до завтрашнего утра мы с тобой будем сильно заняты. Вряд ли эти занятия будут приятными для тебя, а вот для меня очень. Я ждал этого так долго, низшая!
— Этот пункт программы придётся опустить, — подал голос я.
Он посмотрел на меня, и в глазах его мелькнуло презрение.
— Помолчи, низший, до тебя тоже дойдёт очередь, — заявил он, а затем что-то произошло, и я потерял способность двигаться. Накатило полное безразличие, и я замер. Где-то внутри меня бился настоящий Кеннер, но не мог вырваться наружу, и я чувствовал, что с Ленкой происходит то же самое.
Он опять обратил внимание на Тамилу:
— Когда ты убила Карсена и сбежала, никому даже в голову не могло прийти, что ты сбежала в пустой мир. Но, как мы видим, тебе это не помогло. Тебе всё равно пришлось тащиться к вратам, чтобы раздобыть хоть крохи эссенции, так что наша встреча была лишь вопросом времени.