Земля королевы Мод

Мурашова Екатерина Вадимовна

Еще через полтора года Светка и Роман расстались окончательно, исчерпав терпение друг друга. Настя осталась жить со Светкой. Об этом никто специально не договаривался, все получилось как-то само собой.

– Как же ты теперь будешь? – с сочувствием спросила я, когда Светка зашла ко мне попить чаю вскоре после развода. – Даже и по документам непонятно.

– Как-нибудь, – безразлично сказала Светка, похожая на манекен в витрине ДЛТ. – Я теперь вообще все устрою. Как не фиг делать.

– Что ты устроишь? Как? – не поняла я.

– Как захочу, так и устрою, – объяснила Светка. – Мне ведь теперь все равно. Значит, могу жить, ни на что не оглядываясь.

– Я тебя не понимаю, – призналась я.

Светка молчала, и я попыталась разобраться сама.

– Сейчас ты переживаешь разрыв с Романом. Но ведь

у вас уже давно было плохо. Да чего там – с самого начала можно было предположить… Ты его, конечно, любила, это я помню. А он об тебя разве что ноги не вытирал. Но теперь-то все кончилось. Только вот с Настей непонятно… Но и это как-нибудь решится, в конце концов. Ты молодая, красивая и энергичная, сделаешь карьеру, встретишь еще человека, которого сможешь полюбить…

– А вот это – фигушки! – неожиданно взвизгнула Светка. – Не будет этого больше! Хватит мне этой любви, нахлебалась досыта на всю оставшуюся жизнь! Я теперь буду действовать, как мне мать с самого начала советовала: семь раз отмерь, один раз отрежь. И уж поверь мне: отмерю как следует, не ошибусь! Вот увидишь: стану богатой, спокойной и счастливой…

– Света, это сейчас в тебе обида говорит… – попыталась возразить я.

– Ничего подобного, Анджа, – холодно заметила Светка. – Никакой обиды уже не осталось. Вообще ничего не осталось. Да тебе этого все равно не понять, ты у нас идеалистка…

Уж кем я себя никогда не считала, так это идеалисткой. Но Светке, жалея ее нервы, возражать не стала. И, как выяснилось чуть позже, правильно сделала. Потому что весь, впервые тогда озвученный план Светка в последующие годы полностью воплотила в жизнь.

Вторым Светкиным мужем стал Израэль Наумович. Он дарил Светке изящные, собственного и чужого изготовления браслеты, кольца и кулоны с драгоценными камнями, приносил кофе в постель, мыл ее в ванне и вообще всячески баловал, относясь к ней скорее как дочери, чем как к жене. Впрочем и как женщина Светка его, по-видимому, не разочаровывала. Даже в гостях Израэль Наумович старался незаметно дотронуться коричневыми пальцами до белой кожи Светкиных полных и в самом деле красивых предплечий, а когда просто смотрел на нее, его небольшие, глубоко запавшие глазки как-то подозрительно, ювелирно светились. На Светкино двадцати пятилетие Израэль Наумович превратил в доллары почти все свои сбережения и купил молодой жене красную иномарку. Светка моментально закончила курсы вождения и как будто бы срослась с комфортной машинкой, которую сразу же ласково прозвала «крокодильчиком». Ухаживала Светка за машиной легко, ловко и с удовольствием, и, к крайнему удивлению мужа и знакомых, даже научилась сама что-то в ней чинить и менять. Израэль Наумович водить автомобиль так и не научился, предпочитая ездить на метро или на трамвае.

Приемную дочь жены немолодой ювелир воспринимал как внучку и, в отличие от Светки, легко находил с девочкой общий язык.

Спустя два года, уходя от Израэля Наумовича к тридцатипятилетнему бизнесмену Сергею, Светка забрала с собой драгоценности, автомобиль, Настю и искренне поблагодарила ювелира за все хорошее. Попросила также прощения, если что было не так. Объяснила ему свой поступок просто и честно: пока жила с Израэлем Наумовичем, была всем довольна, никогда и ни с кем ему не изменяла. Сергей – очень богатый, с очень большими возможностями и перспективами. Светке хочется ездить за границу, бывать в свете, развлекаться. Сергей хочет Светку. Его на ней заклинило. Она дала ему понять, что для этого есть только один путь – развод и женитьба. Сергей согласился. Она с ним даже ни разу еще не спала, и никаких страстей по его поводу не испытывает, так что Израэль Наумович ни в какой мере не должен считать себя обманутым. Если Израэлю Наумовичу хочется, то автомобильчик-крокодильчик Светка может оставить ему. Сергей, конечно же, с удовольствием купит ей другую машину.

– Зачем мне машина? Я лучше на трамвае, – сказал Израэль Наумович, сокрушенно качая большой седой головой. – Что ж теперь… Вы уж заходите ко мне, девочки, когда сложится. Не забывайте старого еврея…

Впоследствии и Светка, и Настя охотно «заходили». Израэль Наумович всегда бывал им рад, и готовил к их приходу ту самую «рыбу-фиш», соплеменница которой спустя некоторое количество лет, в час Х, повиснет на обоях в квартире Любаши.

Светка, как и было запланировано, ездила в Турцию, Грецию, Египет, Венецию, Париж и Лондон, проводила часы в косметологических кабинетах, принимала пять видов массажа и грязевые обертывания, занималась аэробикой и шейпингом. Посещала всевозможные светские и интеллектуальные тусовки и даже, незадолго до его смерти, успела побеседовать о Ведах

и восточных религиях с академиком Лихачевым. Удачливый бизнесмен Сергей, который в течении нескольких лет до своего странного брака буквально отбивался от вешающихся на него девиц и теток, просто обалдел от светкиной равнодушной холодности. Сам он вырос в бараке на окраине города Стерлитамак, после армии приехал в Ленинград, по направлению поступил в институт холодильной промышленности, и потом много лет зубами прогрызал себе путь наверх среди таких же акул периода первоначального накопления капитала. Цитатой «У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба» полностью исчерпывалась его жизненная философия. До встречи со Светкой Сергей был уверен, что женщины в этом мире делают то же самое, что и мужчины, только с помощью специальных, от природы доступных именно им, женщинам, средств. С тех пор, как у него появились большие деньги, все окружавшие его женщины вели себя одинаково, чем только подтверждали его теорию. Коэффициент интеллекта у Сергея был такой, что в пору позавидовать, но недостаток образования его подвел: просчитать и разгадать Светку он не сумел. Она показалась ему ледяной леди из английских аристократических романов (ни одного из них он не читал, но слышал об их существовании). Обладание подобной женщиной на какой-то момент показалось парнишке из Стерлитамака (который благополучно продолжал жить внутри бизнесмена) целью и смыслом существования, и он рухнул к ее ногам.

Отношения с Настей у Сергея не сложились с самого начала. Девочка была сильно привязана к Израэлю Наумовичу и не могла простить Светке того, что она называла предательством. Светка холодно игнорировала переживания падчерицы и позволяла одуревшему от любви к ней бизнесмену пытаться купить угрюмую девочку дорогими подарками, тряпками и развлечениями. На пике всего этого Сергей разрешил Насте оббить ее комнату черным шелком и купил ей отвратительного бультерьера, похожего на белый молоток с маленькими и злыми красными глазками. С черным шелком и белым бультерьером, возлежащим на широкой тахте, комната ребенка производила совершенно инфернальное впечатление. Когда Светка с циничным смешком продемонстрировала мне этот, с позволения сказать, интерьер детской, я впервые за много лет на нее наорала.

– Ну скажи, как правильно, я сделаю, – не гася мерзкой улыбки, тут же согласилась Светка. – Вернуть ее Роману? Матери-наркоманке? Сдать в детдом? Поискать другого бизнесмена, который ей больше понравится? А хочешь, давай сейчас вместе сдерем эти обои и поклеим другие, бумажные, – в цветочках и овечках? Ты – психолог. У тебя есть своя дочь. Тебе виднее. Я слушаю.

Светкино лицо было похоже на зал супермаркета – безликая готовность ко всему. Я вспомнила ее же лицо-сад и заскрипела зубами от бессилия. В ответ на тахте слюняво оскалился урод-бультерьер.

Впрочем, Настя, богемное дитя алкоголиков и наркоманов, уж и вовсе не тянула на английскую леди. Однажды девочка не выдержала, ворвалась в Светкин будуар, где хозяйка комнаты колдовала над вечерним макияжем и, прямо на пороге разразившись судорожными рыданиями, заорала:

– Сучка ты, тетя Света! Продалась за грош! Дядя Израэль добрый был и честный. А этот… Тебе его черной икрой глаза залепило!

– Хорошо сказано, – похвалила Светка удачный пассаж и аккуратно положила на подставку щеточку для ресниц. – Только по сути не верно. Сучкой я была раньше, когда жила с твоим отцом. А теперь меня правильнее было бы назвать сволочью. Но это не имеет никакого значения. Я живу так, как хочу и как могу. Тебя, впрочем, ни к чему не принуждаю. Если хочешь, можешь вернуться к Израэлю. Мне кажется, он тебя не прогонит. Еще несколько лет и он даже сможет на тебе жениться. Такие, как Израэль, живут долго. Я от всей души пожелаю вам счастья. А хочешь – иди к отцу или к матери. Кажется, они оба еще живы. Учти: отсюда я тебя вовсе не гоню. Так что почувствовать себя брошенной и несчастненькой у тебя нет никаких оснований. Это называется – свобода. Многие за нее боролись и умирали. Веками.

Шатаясь и хватаясь руками за стены, девочка ушла в свою комнату. А Светка позвонила мне.

– Что происходит? Как мне следует себя вести? – спросила она.

– Приласкай ее. Поговори с ней.

– Ласкать я не могу и не хочу никого. Да и она, мне кажется, не допустит, чтобы я к ней даже притронулась. Пусть ласкается со своим бультерьером. Я читала в журнале, что животные в этом смысле очень полезны. А поговорить… Ну, мы, кажется, вот только что поговорили… Ерунда какая-то! Миллионы людей живут без ласки. Вот ты, например, или Ленка. Меня мать тоже никогда не ласкала… Мы с Сергеем заботимся о ней больше и лучше, чем когда-либо смогли бы ее родные родители. Чего ей не хватает?