Земля королевы Мод
Шрифт:
Некоторое время я молчала, переваривая информацию. Потом спросила:
– И ты уже вообразила себе, как мы с тобой, пара престарелых шпионок, будем в фитнес-клубе следить за парой молодых злоумышленниц? Добывать улики, подслушивать разговоры, прятаться между зеркалами и т.д.?… Хочешь, я подарю тебе свою коридорную библиотеку? Это займет тебя на некоторое время…
– Не хочешь – не надо! – обиделась Светка.
– Не хочу, – подтвердила я. – Мне все это обрыдло. Любаша права, а мы – идиотки. Пусть обо всем этом милиционеры голову ломают. Под покровительством Сатурна. Я буду консультировать в консультации, Ирка – заниматься бухгалтерией,
– Но послушай, Анджа, – отбросив ернический тон, попыталась убедить меня Светка. – Это же уже цепочка получается. Пластинка – Сережа – Алина – ее муж – Любочка – убийства… Нельзя же так просто отмахнуться. Все-таки люди погибли…
– Кто, по-твоему, убил? – напрямую спросила я. – Вадим?
– Ну, вряд ли он сам… – замялась Светка. – Но его люди…
– ТО есть, по-твоему получается, Вадим изначально с Алиной заодно, несмотря на любовника Сережу. Впрочем, может быть, Сережа и не любовник, а «человек Вадима». Прекрасно. Любочка – их шпионка. Но в чем моя роль? Зачем они меня-то обихаживают?
– Потому что ты – путь к тому, что им нужно.
– А что им нужно? И почему я-то, если я путь, об этом не в курсе?
– Если бы мы это знали, я уверена, все встало бы на свои места, – вздохнула Светка. – Может быть, тебе написать подробное анонимное письмо и подбросить его следователю? Как ты думаешь?
– Я думаю, что у тебя последнее, перед климаксом, обострение романтизма.
– Ты специально хочешь меня обидеть, – заявила Светка. – Во-первых, чтобы фитнесом не заниматься, а во-вторых – чтобы про Вадима ничего не узнать.
– Поменяй пункты местами, и я распишусь.
– Ага-а! – обрадовалась Светка. – Значит, у тебя к нему что-то есть! Признавайся!
Если бы я могла сформулировать для себя, что у меня «есть к Вадиму», я бы непременно Светке в этом призналась. Но, к сожалению, никаких внятных формулировок у меня не было и в помине. Мямлить же, катать на языке какие-то ничего не значащие, захватанные слова так, как будто никто их до тебя не говорил, и они – твое личное открытие в сфере чувств, – это привилегия молодежи. Ей и оставим.
– А ты уже решила насчет экстракорпорального оплодотворения? – отпарировала я.
– Ну и как хочешь! – тут же отыграла назад Светка. – Все равно из твоей головы, как из Швейцарского банка, ничего не пропадает. Как бы тебе ни обрыдло, не сможешь ты забыть…
– Посмотрим, – возразила я, зная, что Светка права на все сто процентов.
– Анджа, прошу, не бросай трубку, выслушай меня. Я не понимаю, что происходит, но если я в чем-то виноват – прости. («А если в двух убийствах, то тоже – простить?» – думаю я.) Скоро Новый год. Я бы хотел, чтобы мы с тобой… как-то встретили, отметили… Или, если хочешь, Рождество… («Интересно, а если я предложу слетать на Рождество на Канары, как он отреагирует?») При встрече мы могли бы обсудить… Я совершенно не понимаю, почему ты меня избегаешь…
– Действительно не понимаешь? Но мне почему-то не хочется объяснять. Новый Год? Вместе? Видишь ли, я всегда считала, что это – семейный праздник. Или мое мнение устарело и перекинулось вместе с нашим государством, общественным строем и прочей шелухой?
– Государственный строй… – оторопело повторил Вадим. – К чему ты, Анджа? Я тебя не понимаю.
– Хорошо, – вздохнула я. – Я думаю, что Новый год тебе разумнее и приличнее всего встретить с молодой женой. Если не хочешь с молодой, наверное, можно и со старой,
– А ты, Анджа, ханжа, – трубка откликнулась нервным смешком.
– Безусловно, – я энергично кивнула, как будто бы он мог меня видеть.
– Разве я когда-нибудь скрывал от тебя, что женат? Разве ты не знала об этом, когда… – Вадим запнулся.
– Когда ложилась с тобой в постель? – невозмутимо продолжила я. – Ты это хотел спросить? Конечно, знала. Но хотела бы я знать, что в этот момент было известно тебе…
– О чем ты? О моих чувствах – к тебе и моей жене? Я могу сказать…
– Уволь! – я подняла руку в защитно-отрицающем жесте, снова позабыв о том, что собеседник не может меня видеть. – Уволь, пожалуйста.
Если он и притворялся, то делал это мастерски. Но может быть, в КГБ или ФСБ ему преподавали актерское мастерство?
Мне опять стало скучно – и я ничего не могла с этим поделать.
Вежливо и дружелюбно отказав Ирке, Ленке и Любаше, я решила встречать Новый Год в обществе Флопси, Мопси, Топси и Хлопси. Разумеется, такая формулировка моего решения в практике нашего коммунального бытия оставалась не более, чем кокетством.
Действительно в одиночестве встречает Новый Год Любаша. Мишка еще днем 31 уходит в компанию своих крутых менов-спасателей, а после боя курантов звонит домой, сухо говорит: «Мама, поздравляю тебя с Новым годом. Желаю всего самого хорошего» – и вешает трубку. Что после этого делает Любаша – бог весть. К Ирке и Ленке она на праздники не ходит, потому что зрелище чужого семейного счастья действует на нее угнетающе. Не знаю, почему я не пригласила ее к себе. Можно было бы проанализировать, но отчего-то не хочется.
Ирка после моего отказа наверняка испытала сложное чувство – смесь искреннего огорчения и облегчения. Дело тут в том, что, несмотря на симпатию ко мне всего иркиного семейства, в моем присутствии им всегда приходится «напрягаться», а без меня праздник пойдет в комфортной для Ирки атмосфере «без галстуков». Будет много вкусной и сытной еды, Володя будет лежать на диване в вытянутых на коленях, но удобных тренировочных штанах и футболке (при мне он надел бы рубашку и брюки и сидел на стуле), Ирка – бегать из комнаты в кухню и обратно в чистом, но стареньком халате. Выпив, Никитка и отец семейства начнут с удовольствием матерно комментировать происходящее на голубом экране (в моем присутствии нецензурных слов не употребляет никто из моих знакомых – стало быть, Володе пришлось бы больше молчать, а Никитке – все время контролировать себя). Ирка в конце концов перестанет суетиться, тоже выпьет пару-тройку бокалов и стопок за то, чтоб «в новом году все было», и уютно примостится на диване возле мужниного отросшего с годами живота. Володя повернется набок, согнет колени, чтобы ей было удобнее опереться, и заснет, Никитке посигналят под окнами и он упорхнет продолжать праздновать к приятелям, а Ирка с тихой Люсей еще долго станут пялиться слипающимися от усталости глазами на мерцающий экран и согласными голосами, охая и одинаково покачивая головами, будут обсуждать личную жизнь участвующих в новогоднем коктейле артистов. В общем-то, как я понимаю, это и есть семейное счастье, которое никогда и никому не дается бесплатно. К сорока годам Ирка, на мой взгляд, оплатила абсолютно все свои векселя.