Земля обетованная
Шрифт:
Когда начался вывод войск с юга, войска уходили, оставляя гарнизоны перепуганным и растерянным афганцам. Они тут же сдались талибам. А он покидал эту страну с непонятным чувством грусти. Хотелось домой и хотелось на марш. Почему так было, он не мог объяснить, наверное, привык. Вместе с войсками на родину возвращалась эта новая, ранее неведомая смесь войны и торговли. Вскоре она бурно расцветёт на просторах бывшего Союза. Сейчас, когда они пересекли границу, наконец, почувствовали какое-то облегчение, это постоянное напряжение начало проходить. То, что будут показывать потом, в феврале, совсем не походило на их реальность. Разодранные и покорёженные автомобили тащили на себе мёртвых своих собратьев. Картина была удручающей.
6.
Старик почувствовал сухость во рту и закончил рассказ. Он попросил воды и, выпив кружку, отправил всех спать.
– Дедушка, – спросила любопытная Настя, – а что такое «убивать»?
– Это, когда у человека отнимают жизнь, и человек перестает дышать, смотреть, ходить. Он умирает.
– Как будто засыпает?
– Да, наверно, только навсегда. Тот, кто умер, никогда не просыпается. Все умирают, но когда придёт их время. Как Нина…
– А когда приходит время?
– Об этом знает только Бог. Он даёт нам жизнь, он же её и примет к себе, когда время придёт. И никто не вправе забирать её раньше.
– Деда, а зачем же люди тогда убивают?
Старик задумался. Как он мог объяснить этой маленькой девочке, что причин для убийства множество. Любовь, ревность, ненависть, месть, жадность, корысть, гордыня, жажда власти, просто дурость… Причин много, но оправдания им нет. Все эти, не обузданные страсти, и есть величайшие грехи, с которыми должно бороться, а они, наоборот, поощрялись и лелеялись людьми, пока не обретали высшей степени своего проявления – убийства. Как рассказать об этом ребёнку, и, вдруг, неожиданного для самого себя, он произнес:
– Они не ведают, что творят.
7.
Дожди сменились градом, град снегом. Сейчас, когда интенсивность солнечных лучей была минимальной, снаружи можно было работать. В полдень старик со старшими мальчиками ходили расчищать снег. Рубили топорами и отбрасывали вниз куски спрессованного снега. По скользкой корке они скатывался далеко вниз. Делать эту работу было необходимо для того, чтобы нарастающий слой снега не провалил крышу. Единственное, что доставляло неудобство в работе, это гололёд, поэтому работа шла не быстро. К окончанию работ установилась ясная безветренная погода. Снег больше не падал, а корка, образующаяся при дневном таянии, стала достаточно прочной, чтобы удержать сани. Старик принял решение идти за дровами. Он знал, что этот период не долгий. Приближался период зимнего солнцестояния, после которого погода начнёт обратный отсчёт.
У них были тёмные очки, но не слишком тёмные для зимы, для того, чтобы защитить от бликов отражённых от снега лучей. Но надо было идти, и они пошли. В каждый "шлёпанец" он завернул по два шурупа, что несколько предохраняло от скольжения. За время скитаний он научился собирать и хранить массу полезных вещей, которым всегда находилось применение в нужный момент. Но при этом он никогда не перегружал себя лишним. Сани представляли собой две жерди с металлическими пластинами снизу и соединенными между собой крышкой от ящика. Спереди к жердям привязали верёвку. Запаса еды не брали, обернуться надо было за день. Времени на отдых и принятие пищи не было. Прихватили с собой ремни и ещё одну верёвку.
Вышли затемно, чтобы к полудню быть на месте. Ребята сначала баловались, попеременно везя друг друга на санях, а затем заметили, что старику довольно трудно идти по льду, и усадили его на сани. В общем, до места они добрались раньше планируемого времени, хотя и уклонились немного от маршрута в темноте. Брёвна, сантиметров двадцать толщиной, торчали из снега метра на два.
«Молодцы, – подумал старик, глядя на парней. – Всё сделали правильно, хотя я этому их не учил. Умнеют, становятся самостоятельными».
Старик принялся рубить дерево, ребята же пытались откопать брёвна. Старик остановил их. Времени было мало, чтобы тратить время на эту трудоёмкую работу. Срубленные брёвна сложили на сани и связали ремнями. Только солнце перевалило за полдень, они тронулись в путь. Хлипкое их сооружение скрипело под грузом, и они с трудом тащили его. Парни тянули спереди, а он толкал сзади. Старались двигаться верхом, чтобы было меньше спусков и подъёмов. Половину пути одолели за два часа. Дальше дорога ухудшилась. Глубокие овраги заполнились льдом, образовавшим торосы. Полозья скрипели и сползали вниз. Приходилось упираться сбоку, чтобы не дать им скатиться вниз или опрокинуться. Через час они выбились из сил, пройдя значительно меньший путь, чем рассчитывали. Впереди был последний перевал, дальше холмы становились пологими, и катить сани будет намного легче. Начинало холодать. Немного отдохнув, они снова тронулись в путь. Преодолели подъём и начали спускаться в ложбину. Оставалось подняться наверх, и там начиналась ровная местность. В самом низу сани наехали на торос, и пластины полозьев повисли в воздухе. Сани начали медленно сползать вниз. Старик изо всех сил упёрся в брёвна, стараясь не дать им сползать. Ребята изо всех сил тянули верёвку, стремясь перетащить сани через торос. Внезапно ремешки на шлёпках старика лопнули и, потеряв равновесие, он полетел вниз. Вместе с ним поползли вниз и сани. Ребята изо всех сил стремились удержать их, но те, медленно разворачиваясь, сползали вниз. И они отпустили веревку. Догоняя старика, сани устремились вниз. Сани катились к подножью, а ребята с замиранием сердца смотрели на них сверху. Видимо, что-то попало под полозья саней. Они резко изменили направление скольжения, опрокинулись и, кувыркаясь, пронеслись в полуметре от старика. У подножья они остановились, и старик, скатившись, врезался в них. Кровь текла по его лицу, руки, плечи и рёбра болели. Было больно дышать. Как ни странно, но сани были целы, и даже брёвна не рассыпались. Спустились Каха и Юсуп. Они были напуганы и растеряны, но, когда увидели, что старик жив, облегчённо вздохнули. Старик попытался подняться, но не смог. Боль в рёбрах была нестерпимой. Он застонал, ребята бросились к нему, но он остановил их жестом. Если до темна они не доберутся до дома, то могут замёрзнуть, а потому не до сантиментов, надо было делать дело. Отвязали брёвна, чтобы по одному поднять наверх, ведь всё вместе они бы затащить туда не смогли бы. Очень пригодились верёвки. Парни вырубили несколько ступеней и, привязав бренно, подтягивали его вверх. Затем Юсуп держал бревно, а Каха с концом веревки лез на верхнюю ступень и натягивал верёвку, потом к нему поднимался Юсуп, и они тянули бревно вместе.
Одно за другим брёвна оказались наверху. Лежащий без движения старик начал замерзать. Они подняли его и положили на сани, растерли руки и ноги. Кровь медленно разливалась по жилам, и старику стало теплее. Начинало темнеть, когда, уложив брёвна, парни положили старика сверху и накрыли его своими куртками. Ребята уцепились за верёвку и потащили сани, что есть сил. Но, как бы быстро они не шли, темнота быстро сгущалась, и становилось холодно. От их тел валил пар, но пальцы рук мерзли и начинали деревенеть. Они тянули сани, поочередно тряся кистями, пытаясь тем самым их отогреть. Согревшийся было старик, снова стал мёрзнуть, от холода ломило руки и ноги. «Пока ломит, значит, ещё не отморозил», – думал старик и терпел боль. Наконец, впереди засветился огонёк. Это дети зажгли лампу, хотя он им об этом не сказал. И он был рад, что они проявили самовольство. Через двадцать минут они были дома. Его аккуратно сняли с саней и занесли в землянку. Здесь было теплее, чем за дверью, по крайней мере, положительная температура. Невзирая на то, что окончательно замёрзли, парни закрепили сани, чтобы они случайно не скатились. Только после этого оба зашли внутрь землянки.
Старик видел, что одним растиранием уже не обойтись, и приказал затопить печь. Сейчас им всем нужен был горячий ужин, и он решил отварить картофель. Парням выделили по большой картофелине, остальным по маленькой. Гриша аккуратно сложил костёр, и через пять минут котелок уже висел над огнём. В землянке теплело. Свет от пламени слабо освещал землянку и создавал обстановку домашнего уюта. Девчата растерли Юсупа и Каху, и они уже радостно болтали, делясь впечатлениями о походе. Когда картошка сварилась, героям вручили по большой картофелине и налили в кружку горячий картофельный отвар. Старику картошку помяли в бульон, и Марина покормила его с ложки. Горячая гуща согревала внутренности и, разомлев, старик задремал. Проснулся он, когда уже было светло. За столом сидел Каха и резал свёклу кубиками. Делал он это размеренно и важно, нарезая кубики как можно мельче.
«Смена растёт, – подумал старик и улыбнулся. Боль стала меньше, но вдох ещё отзывался резкой болью. Он ощупал грудь, нажимая по очереди на рёбра. Два из них явно были сломаны. – Легко отделался. Было бы хуже, если бы сломал ключицу, руку или ногу».
Брёвна заносили в землянку и пилили пилой. Ручка, которую они к ней приделали, была хлипкой, но, тем не менее, за два дня они их перепилили. Если топить каждый день, то хватило бы на две недели, но топить они будут через день, а потому этого запаса должно хватить на месяц. С учётом ранее сделанных запасов, можно растянуть на три месяца.