Земля – родина интелов
Шрифт:
– А какой сейчас месяц? – Лето растерялась, поняв, что совершенно выпала из времени,
– На Земле июль, ты прилетела зимой, а у нас – день какой неведомо, – пошутил он: – У меня тоже есть ощущение, что мы, как по волшебству попали, быть может, в благополучнейшее из мест во вселенной, я даже «путешествовал» с у-ва-у на Сирион, причём, мне было сказано, что есть способ и реального трансфизического перемещения…
– Это когда ты спал целый день? – Догадалась Лето.
Она вспомнила, что видела этого у-ва-у. Однажды, Борис заплыл так далеко от берега, что только Андромеда могла его различить, и сказала, что утонуть нет опасности, так как Борис не один, а ещё с кем-то, и, заинтригованная Лето, принесла бинокль, и тоже увидела, как лёжа на волнах, Борис разговаривал с незнакомцем. Первым впечатлением, было, что это – человек, но потом, рассмотрела, что он – почти человек, а из-за расстояния, всех деталей его внешности, было не оценить.
Когда же Борис вернулся, причём почти до середины, они плыли вместе, то показал Андромеде и Лето, матовый круг странного свечения, зависший в воздухе, и рассказал,
После того разговора с у-ва-у, Борис целые сутки спал в корабле, но, о чём он рассказал позже: всё это время, он провёл не во сне. Сосредоточившись на тёплом золотом диске, он оказался на Сирионе, где сам смог увидеть организацию крупного поселения у-ва-у. Он много рассказывал, но Лето была так поглощена дружбой с дельфинами, что из-за обилия информации, не всё усваивалось. Когда, Борис поинтересовался – чем она и трое дельфинов, занимаются целыми днями, пропадая неизвестно где, и услышал в ответ, что в основном – они играют в слова, он до слёз смеялся, и был прав, потому что с дельфинами было весело!
Но, их самым любимым развлечением, была игра в Кита и у-ва-у. Сюжет этой игры походил на старинную земную сказку о золотой рыбке, только здесь, на Солярисе, действующими лицами были – кит и у-ва-у.
– Ты, ведь похожа на у-ва-у! – Сказала Ти-Лу.
В этом чувствовался подвох, потому что отношение дельфинов к у-ва-у было каким-то насмешливым, но ничего не попишешь, так как сходства с у-ва-у, у Лето было больше. Сами дельфины в этой игре, все втроём, соприкасаясь друг к дружке, изображали Ру-а – так на местном наречии именовались киты, причём, как уяснила Лето – у дельфинов, и у-ва-у, имелись ещё и личные имена, а у Ру-а имён не было, и все Ру-а в целой вселенной звались одинаково. Игра заключалась в том, что Лето, то есть – у-ва-у, подступала к Ру-а с какой-то просьбой. Лето быстро уяснила, что чем смешнее, она показывает у-ва-у, тем лучше, а просьбы, как и в той земной сказке, были любыми. Каждое пожелание у-ва-у исполнялось тремя дельфинами немедленно, и всякий раз, игра начиналась с чего-то простого. Причём, в процессе, Лето узнавала много нового, как и о планете, так и обо всём их жизнеустройстве. Однажды, в роли у-ва-у, она высказала просьбу – поесть горячей еды, при этом, она изображала, что дрожит от холода, и оказалось, что на дне, во многих местах, выходят горячие источники, а из-за того, что повсеместно, самой разной еды было вдоволь, то и, вправду – можно было, как в ресторане – поесть горячего! Для выполнения сложных замыслов у-ва-у, среди которых было: летать по воздуху, превратиться в невидимку, попасть в СС на планету людей, Ти-Лу, Ути-Ли и Кти-Ту прибегали к сверхспособностям, ради чего, они и изображали Ру-а втроём. Они заводили Лето в центр, потом она закрывала глаза, и они все вместе сосредотачивались, а Лето, даже впадала в короткое забытье, и как наяву, присутствовала при исполнении своего, даже самого заковыристого желания. А потом, между делом, в ходе какого-то очередного совместного предприятия, Кти-Ту рассказала, что игра в Ру-а и у-ва-у была правдой, то есть имела под собой реальную историческую подоплёку – когда то в древнее время, именно так всё происходило на самом деле, а потом, у-ва-у как-то зазнались, и Ру-а бесповоротно отдалились от них. У-ва-у, по прежнему продолжает считать себя венцом эволюции, однако из 100 тысяч у-ва-у, только один может приблизиться к Ру-а и спокойно поговорить. Остальных что-то сдерживает, какой-то подсознательный страх. Тогда как, дельфиний народ – всегда рядом с Ру-а, словно с родителями! Да – согласилась Лето: если родители, к тому же – немного волшебники, это здорово!
– Скажешь Медо? – Спросил Борис, и вздохнул.
Андромеда теперь пила воду по одному стакану за день, и от любого переживания могла заплакать. На протяжении трёх лет, она наблюдала за траекториями движения небесных тел, высчитывая степень их взаимодополняющего влияния, и теперь сделала модель небольшой каменной обсерватории, вела календарь восходов и заходов каждого объекта, куда постоянно вносила новые уточнения, и всё больше склонялась к идее, что в Системе Сириуса, обязательно должны обнаружиться и другие планеты.
– Борис сказал, что мы улетаем на Землю, – подошла к ней Лето:
– Ты рада?
– А ты? – Ответила Андромеда вопросом,
– Я – нет. Я хотела бы остаться, и жить здесь всегда, – сказала Лето.
Но, уже через четыре дня они улетели. Борис получил одобрение, и намеревался сделать несколько витков над Сирионом, чтобы иметь возможность оценить, например, процентное соотношение суши к воде, и сравнить предполагаемый уровень развития этой цивилизации, с теми наблюдениями, которые возможно будет сделать с орбиты. Ещё в самом начале, он отказался от желания всё систематизировать, и просто вёл дневниковые записи с отчётом о каждом разговоре с у-ва-и, и теперь, два месяца предстоящего перелёта, решил посвятить работе над теми заметками, которые он вёл, и помимо этого, запустить расчёты, необходимые для новых экспериментов, ради проведения которых, он и летел сейчас, на Луну, где имел возможность использовать для себя, но тем самым, и к выгоде Петрония-Плекс практически всю техническую базу его лабораторий.
Лето поняла, что не хотела улетать даже ещё сильнее, чем думала, и вначале их отбытия, она всё время мысленно возвращалась на Солярис – к Ти-Лу, Ути-Ли и Кти-Ту и разговаривала с ними точно также, как и Борис со своим у-ва-у, и только когда Персей-и-Андромеда вышел из системы Сириуса, это общение существенно затруднилось. Дельфины её утешали, уверяя, что в будущем, все вместе, они ещё обязательно встретятся, но не так быстро, а довольно не скоро, но зато, как пообещали они ей:
–Тогда ты прилетишь не одна!
– Как вы можете знать? – Спрашивала Лето.
И, оказалось, что, можно всё абсолютно выяснить и о будущем, и о прошлом, если подойти к Ру-а, и просто спросить о чём хочешь, и тогда – сразу всё и узнаёшь!
– Мы спросили про тебя, и узнали, что ты обязательно ещё прилетишь, и даже больше: Он сказал, что ты будешь всегда на виду.
– Как, на виду?
– Потом всё узнаешь! – отвечали со смехом дельфины.
Но «налаживать общение» день ото дня становилось всё тяжелее, и Лето вошла в гибернацию, а проснулась в Солнечной Системе, за два дня до Земли. С Землёй, и с Петронием оказалось не всё так гладко – на Земле ввели ряд временных ограничений на порты прибытия, и надо было вставать в очередь, чтобы получить допуск к снижению в атмосферу, и график был очень плотный, им предложили единственное «окно», которое пустовало, но прямо сейчас, или через две недели, если регистрироваться в самом хвосте. Оба аватара Петрония-Плекса были заняты на околоземной орбите, и Петроний тоже предложил отложить их встречу на Луне, потому что, и сам предпочёл бы встретиться лично. Поэтому, на базу в Селена-Плекс, они направлялись только после Александрии, что с одной стороны, было не очень удобно, а с другой – как раз, и позволяло наилучшим образом всё устроить, прежде чем надолго, как предполагал Борис, засесть на Луне.
Тяжёлые корабли уже давно не садились на Землю, а стыковались с орбитальными станциями, от которых, как и на Венере, курсировали шаттлы. Но Персей-и-Андромеда под категорию больших кораблей не попадал, и поэтому мог самостоятельно приземлиться в порту, а после таможенного досмотра, даже – свободно перемещаться, так как космические корабли – тарелки легко маневрировали в городской среде, зависая над поверхностью любой мобиль-площадки для приёма или высадки пассажиров. Земля оставалась единственным районом СС, где до сих пор оставались актуальными бумажные документы, и теперь, Андромеде пришлось перечитать целый ворох таких бумаг. Она, как капитан корабля, облачилась в синюю форму космолётчика, одела золотые серёжки и, тоже золотое, обручальное кольцо, на ногти и на губы нанесла коралловый цвет, и во время дезактивации корпуса корабля почти 5 часов проходила всю таможенную волокиту. Борис и Лето, без помех, оставались внутри, а Медо сидела в отделе таможенного управления, терпеливо заполняя опросные листы. Потом, три офицера таможни зашли внутрь, просветили сканером каждый отсек, заглянули в камеры гибернации, и только тогда, Борис и Лето тоже удостоверили свою гражданскую принадлежность, на предмет соответствия с декларацией о составе экипажа и пассажирах, поданной Андромедой Берке. Сканер проанализировал отпечатки пальцев, и считал идентификацию личности с паспорта, встроенного в ладонь при рождении. На этой процедуре приземление завершилось, и ещё через 4 часа, ровно в полдень, они уже входили в воздушное пространство нужного города.
Город Эспебер раскинулся по берегам широкой реки у самой дельты, и за всю историю более сотни раз оказывался серьёзно затоплен, но, видимо, был удобно расположен, и настолько живописно устроен, что жители продолжали населять его до сих пор. Борис заранее договорился о встрече, поэтому, когда Персей-и-Андромеда высадил их на городской крыше, маленький дрон-путеводитель уже ожидал их, и спустившись вслед за ним на улицу, они прошли несколько мрачных кварталов довольно плотной застройки и, свернув во двор, усыпанный жёлтыми листьями, оказались на месте. Дрон отыскал нужную дверь, Медо прижала палец, к матовому окошку у него на спине, и после выполнения банковской операции, дрон назвал номер квартиры на девятом этаже древнего кирпичного здания. Двери раскрылись и, поднявшись на лифте, Берке смогли попасть к этому знатоку китов – Марку Григорьевичу Зоринге. Зоринге оказался обладателем непримечательной внешности, стариком, без малейшего признака киборгизации, как сразу определила Лето, но, неожиданно, с очень прямым взглядом, который ощущался почти также, как физическое воздействие. Зоринге провёл гостей в просторную, почти пустую гостиную, и когда Берке расселись, сел за письменный стол в уголке и, надев очки, «для серьёзности» – сразу решила Лето, сказал: