Земля родная
Шрифт:
— Неужели все дело только в болтах, гайках, металлодобавках? Почему вы никогда не заговариваете о людях! — спросил Ковригин.
— А вот побудьте сегодня на партбюро — узнаете в чем дело. Я вот прямо скажу. Как появился в горкоме Кедров, в моде стало: «Помочь пришли», «Разобраться надо». А на деле — один подрыв авторитета. Пришли на завод и сразу к рабочим. А я что? Начальник или не начальник? Почему ко мне не зашли?
— Да ведь нам ваше мнение известно. А теперь мы обратились к рабочим. Хотим их выслушать. Скажите,
— До совещания ли теперь? Работать надо, а не совещаться.
— Правильно. Я тоже за то, чтобы работать. Только по-новому. С учетом тех замечаний, которые сделают люди. Вот, например, рассмотрели вы предложение горнового Попова?
— Нет, но я поручил это заместителю по шихте. Впрочем, из этого предложения все равно ничего не выйдет.
— Да вы же его не проверили, не испытали.
— Когда меня посылали сюда, то поставили одну задачу: давать чугун. В главке не говорили о том, что цех экспериментальный.
— А представьте себе на минуту, что на руднике иссякли запасы той руды, на которой вы привыкли работать?
— Ну, тогда и без нас решили бы вопрос.
— Скажите мне, как давно выступали вы перед рабочими с политическим докладом, лекцией?
— Ну, знаете ли, это уж слишком. Я инженер. А лекции, доклады — это дело профкома, партбюро.
— Вы извините меня, товарищ Стрелков. Но теперь уж редко кто рассуждает так, как вы. Советский инженер не может быть только техническим руководителем. Он — политический воспитатель.
— Так, понятно. Значит я отсталый человек. Хорошо. Я проконсультируюсь в главке.
В кабинете Шелехова между тем шел оживленный разговор.
— Посмотрел я на ваших людей — душа радуется. Хороший у вас на заводе народ. Крепкий, самостоятельный. Хотя бы тот же Попов, Ярцев, Воронов, Савельев… Да мало ли. С такими горы можно перевернуть, — говорил Кедров.
— Ничего. Люди как люди. Работают, стараются.
— Что значит «люди как люди»? Вы все — хорошее и плохое, передовое и отсталое — смешиваете в одну кучу. На вашем заводе десятки новаторов. Опираетесь ли вы на них?
— Разумеется, у каждого в работе есть недостатки.
— Надо стремиться, чтобы их не было. Желая на деле помочь вам, мы сегодня знакомились с доменщиками и вообще с порядками в цехе. Вот вы сегодня собирались обсуждать вопрос о работе гаража. А ведь прорыв-то у вас на решающем участке — в доменном цехе. Сегодня надо бы обсудить заметку в стенгазете «Доменщик». На заседание пригласить всю редколлегию, активистов.
— Но ведь этот вопрос не подготовлен? — возразил Шелехов.
— Этот вопрос ставит сама жизнь. Пригласите-ка членов партбюро, посоветуемся.
Споров не было. Члены партбюро и сами предлагали обсудить заметку немедленно.
Когда
— Какой порядок примем, товарищи? Заслушаем доклад начальника цеха или информацию редакции стенгазеты?
— Не надо доклада. Читайте заметку, — послышалось несколько голосов сразу.
Шелехов взял в руки копию заметки, отпечатанную на машинке, и зачитал ее.
— А кто подписал ее, Демьян Петрович? — спросил Стрелков.
— Подписи под заметкой нет.
— Ага, аноним, значит. Выходит каркнула ворона, всех на ноги подняла, а сама в кусты. — Стрелков обвел присутствующих торжествующим взглядом.
У некоторых членов редколлегии был растерянный вид. Редактор — газовщик Киселев — сидел с высоко поднятой головой.
— Автора пусть назовут, — продолжал Стрелков, — иначе не следует обсуждать. Может, заметку писал самый недисциплинированный или лодырь. Есть ведь и такие. Сами норму не выполняют, а ищут виновных.
— Редактор здесь. Может, он назовет нам имя автора? — оживился Шелехов.
— Разрешите, товарищи? — поднялся Кедров. — Стрелков, требующий автора заметки, хочет увести нас от существа вопроса. Дайте ему автора, и он разведет демагогию вокруг его имени. Не затем собрались мы сюда, чтобы искать автора. Дело не в том, кто писал заметку, а в фактах, изложенных в ней. Давайте же и будем обсуждать факты. Вопрос носит принципиальный характер. Это вопрос об отношении к новому, передовому, вопрос наших перспектив. Я бы хотел широкого участия инженеров и новаторов, коммунистов, руководящих и рядовых.
Попросил слово Киселев. Он был взволнован.
— Критикуя смело и открыто недостатки, — начал он, — мы тем самым помогаем изжить их. По мнению редакции, товарищ Попов ставит весьма существенный вопрос. Нельзя проходить мимо него.
Мы обсудили на партийной группе третьей доменной печи предложение Попова. Решили опробовать его в действии. И сейчас, когда мы обсуждаем заметку, идет проверка на деле того, что задумал внедрить товарищ Попов.
— Это что же выходит, без меня меня женили? — взволновался Стрелков.
— Подождите, я не кончил. Мне понятно волнение товарища Стрелкова. Он инженер, начальник цеха — и вдруг простой рабочий оказался грамотнее его. И все-таки это именно так. Заметка правильна от начала до конца.
Слово взял старший горновой Воронов.
— На мою долю осталось только сожалеть, что не я первым внес это предложение. Ведь думал же я над этим, думал. Можно сказать, смелости не хватало. Но мне простительно. Я недостаточно грамотный человек. Но как это могли проморгать директор завода, начальник цеха? А ведь не только Попов у нас есть. Соберите-ка вот нас, дайте задания подумать над улучшением производства!