Зеркала Борхеса
Шрифт:
– Отсутствуют денежки. Причём, как класс. Австрийский паспорт и международные права на месте. А, вот, ничего похожего на кошелёк не наблюдается. Как и пластиковых банковских карт… Да, это я слегка погорячился. С пивом, то есть…
– Погорячился? Это ещё мягко сказано. Австралия – страна законопослушных граждан. Чуть что ни так, они сразу же обращаются в полицию, которая – в свою очередь – либеральной мягкотелостью не страдает. Особенно в отношении подозрительных типов, которые даже кружку пива оплатить не могут. Не говоря уже про дорогостоящие услуги авторитетных
– Но ты же меня не бросишь в беде? Заплатишь за пивко?
– Заплачу, – задорно тряхнув тайскими косичками, таинственно улыбнулась барышня. – Но только при одном условии.
– При каком?
– Если дашь отхлебнуть из твоей кружки. Никогда ещё не пробовала коллекционного пива.
– Пожалуйста, пробуй.
– Спасибочки, господин профессор. Вы очень добры…
– И как тебе пенный напиток? – выждав некоторое время, поинтересовался Алекс. – Понравился?
– Ага. Очень. Потянет на полугодовое тюремное заключение.
– Это, извини, в каком смысле?
– В самом прямом. В патриархальной Австралии лицам, которым ещё нет двадцати одного года, запрещается употреблять алкогольные напитки. А всю полноту ответственности, естественно, несут взрослые… Кто мне, девятнадцатилетней дурочке, передал кружку с крепким австралийским пивом? Правильно, один уважаемый австрийский профессор. Следовательно, что? Следовательно, необходимо означенного злонамеренного профессора незамедлительно арестовать, привлечь к ответственности, строго осудить и отправить в местную тюрягу…
– Шутки шутим?
– Если бы. Всё всерьёз. Закон, как говорится, есть закон, – многозначительно усмехнулась девушка. – Ладно, проехали. Всё равно, герр Пушениг, рассерженных свидетелей твоего аморального поведения не наблюдается… Давай-ка, я – чисто для продолжения продуктивного разговора – представлюсь. Не против? Аль Борхес-и-Гарсия, к вашим услугам, уважаемый господин профессор испанской словесности. Как оно тебе? Смотрю, брови чуть удивлённо дёрнулись вверх… Или же мне показалось?
– Нет, не показалось. Понимаешь, с «Борхес-и-Гарсия» всё, как раз, понятно… Твоя семья – лет так пятнадцать тому назад – иммигрировала в Австралию из Аргентины?
– Почти двадцать лет назад. Я родилась уже здесь, в Канберре.
– А, вот, непривычное имя – «Аль»… Откуда оно взялось?
– Сокращённое – на австралийский манер – от «Алина». Так звали мою прабабушку, в честь которой мне и дали это редкое имечко. Она была родом из России и переехала в Аргентину очень давно, сразу после революции 1917-го года.
– Богатая у тебя родословная, – восхищённо присвистнул Алекс. – А не подскажешь ли мне, любезная Аль… Зачем я… э-э-э, «объявился» в Австралии? С какой целью?
– Скоро выясним, – пообещала Аль. – Вон у той сладкой парочки. Видишь?
За окошком кафе – увлечённо и самозабвенно – о чём-то спорили мужчина и женщина. Мужчина был черноволосый, высокий и слегка сутулый. А женщина…
«Сногсшибательная красотка!», – одобрил внутренний голос, заметно подобревший после выпитого пива. – «Платиновая блондиночка лет двадцати семи-девяти. Тонкая штучка и цыпочка самого высокого полёта, короче говоря… О, как разошлись! Не унять. Кричат друг на друга. А блондинка, и вовсе, только что пнула каблуком туфли по дверце ярко-лазоревого джипа…».
Спор разгорелся уже не на шутку, грозя затянуться на долгое время.
– Кто это такие? – допивая пиво, спросил Алекс.
– Мужчина – Хавьер Борхес-и-Гарсия, мой родной дядя, младший брат отца. Здесь его все, включая высокое начальство, величают – «Смок». Так, уж, повелось. Благодаря горячей дядиной любви к литературным произведениям незабвенного Джека Лондона.
– А кем он работает?
– Старшим криминальным инспектором по округу Южная Канберра, – с нескрываемой гордостью в голосе сообщила Аль. – Причём, успешным криминальным инспектором. Про дядюшкины достижения – на фронтах борьбы с преступностью – и в местных газетах писали неоднократно… Платиновая блондинка? Исидора Санчес, весьма известная в Австралии театральная актриса. Про Исиду я, пожалуй, расскажу отдельно. Как-никак, приметная и неординарная личность, заслуживающая нескольких добрых слов…
Из круглых карих глаз упитанного усатого мужчины, неуклюже сидевшего на тротуаре, капали неправдоподобно-крупные слезы. Рот несчастного кривился в гримасе нешуточного ужаса. И было, честно говоря, от чего испугаться. Позади мужчины, положив на его плечи толстые кривые лапы, располагался матёрый бульдог с массивным бронзовым кольцом в правом тёмно-рыжем ухе. Могучие челюсти пса были недвусмысленно сжаты на шее потенциальной жертвы. – Ну, и что все это значит? – вкрадчиво поинтересовался красивый мужской баритон.
Это сам господин Окружной прокурор, наконец-таки, пробрался через толпу праздных зевак.
Смок, невозмутимо выпуская изо рта идеальные табачные кольца, легкомысленно вздохнул:
– Это, извините, Бульдог…
– Я вижу, что не французская болонка! – в голосе прокурора явственно обозначились гневные нотки. – Прекратите ваши плоские шуточки, инспектор! Что произошло с этим… м-м-м, человеком? И кто, собственно, он такой?
– Извините ещё раз, но я и имел в виду – человека, – Смок ловким щелчком отправил окурок в ближайшую урну. – Вы видите перед собой Гарри Бульдога, гангстера средней руки. Он уже давно в розыске – примерно год тому назад застрелил одного крупного бизнесмена, а так же ранил его жену, известную театральную актрису.
Прокурор одобрительно хмыкнул:
– Молодцом, инспектор, поздравляю. Вычислили-таки преступника. Молодцом… А эта славная собачка, как я понимаю, является вашим новым сотрудником?
Инспектор не успел ничего ответить, так как к слугам закона – через плотный строй любопытствующих граждан – с трудом протиснулась инвалидная коляска. В коляске полулежала-полусидела измождённая женщина неопределенного возраста, одетая во все черное.
– Нет-нет, это мой пес, – женский голос напоминал вкрадчивый шорох морского прибоя.