Зеркала и галактики

Ворон Елена

– Александр погибнет. – Глаза у нее были безумные. – Джим, помоги! – Схватив за руки, она притянула меня к себе; теплое дыхание коснулось моих губ. – Я сделаю для тебя, что захочешь… обещаю. Но ради бога, останови его!

Красивое несчастное лицо было совсем рядом с моим; безумие потухло в луговых глазах, и они заклинали: «Помоги!»

– Я люблю его, – прошептала Юна. – Если с ним что-нибудь случится… я умру.

Я молчал, всматриваясь, впитывая взглядом каждую клеточку ее гладкой золотистой кожи, пушинки

на щеках, длинные густые ресницы. Скорей всего, я это больше не увижу.

– Джим! – взмолилась Юна-Вэл.

Растрепанные волосы колыхнулись, порванная куртка распахнулась на груди. Я позволил себе посмотреть – в первый и последний раз было можно. Ох. Два нежных золотистых холмика были как будто исхлестаны плетью, оставившей беловатые шрамы, а между ними на коже светлело сплошное пятно, как от ожога кислотой. Юна-Вэл повела плечами, и куртка снова сошлась.

– Это после «Илайна», – пояснила Юна неловко. – Джон… неважно. Джим, милый, у нас нет времени.

Я поцеловал ее – миг горького счастья – и снова очутился на «Испаньоле». Первый помощник удерживал «бывшего навигатора», чтобы не упал, мистер Смоллет пятился к издевательски ухмыляющейся пасти. Меня поддерживал Андерсон и шепотом ругался.

– Отчего Джон психует? – резко спросил капитан.

– Боится, – ответил я.

Мистер Смоллет отступил еще на шаг к разверстой стене.

– Черт возьми! Джон, Чистильщики вас не тронут.

Сильвер дернулся, желая вывернуться из рук мистера Эрроу. Не удалось.

– Алекс, нам бы станнер, – произнес первый помощник.

Рванувшийся Сильвер сшиб его с ног и кинулся за помощью ко мне. Выхватив из-под куртки свое оружие, я даванул на спуск.

– Джи… – Выстрел отсек последний звук моего имени.

«Бывший навигатор» рухнул на палубу. Андерсон ударил меня по руке, отклоняя ствол станнера:

– Оставь в сознании.

Я не спятил – глушить человека долгим импульсом. Сильвер все сознает, но вяло, отрешенно, без испуга. И неотвязные крысы наконец исчезли.

Откуда-то долетел хриплый крик. Я оглянулся. Сквайр Трелони брел к нам через зал, а от входа, подтягиваясь на локтях, полз доктор Ливси. Сквайра мотало, как пьяного.

– Обезвредь их, – велел первый помощник Андерсону.

Техник двинулся навстречу сквайру; сам-то шагал не слишком уверенно.

Черная ухмылка «Испаньолы» за спиной мистера Смоллета расползалась, стена как будто готовилась порваться от края до края; тянущий изнутри сквозняк шевелил седые волосы нашего капитана. Он улыбнулся своей молодой улыбкой:

– Дэн, поменьше грязи.

– Приходи уборщиком, – отозвался первый помощник.

«Спокойно», – приказал я себе. Не пугаться. Не переживать. Никого не жалеть. Все это после. А сейчас – не мешать капитану. Сейчас – спасти Юну-Вэл.

Мистер Смоллет обернулся к стене.

– Это мой экипаж, – проговорил он в черноту открытой пасти.

Тянущий из нее сквознячок прекратился; корабль словно затаил дыхание.

– Мои люди не виноваты, – продолжал мистер Смоллет. – Во всем, что случилось, только моя вина.

«Испаньола» прислушивалась, не дыша.

– Простите, – сказал капитан. – Я недосмотрел, недодумал.

Его плечи поникли, голос стал глуше, в нем проскользнули нотки мучительного раскаяния. Но ему же не в чем себя винить.

– Оставьте моих людей на борту, – попросил мистер Смоллет. – Они ничем не провинились.

За спиной раздался вскрик. Мы с мистером Эрроу невольно обернулись. Джоб Андерсон, недавно шатавшийся от слабости, легко шагал от лежащего без движения сквайра к доктору Ливси. Доктор завороженно следил за ним и не пытался уползти.

– Простите, – снова сказал мистер Смоллет. – Это мои ошибки, мой недогляд, мое преступление.

Он же не Чистильщиков уговаривает, сообразил я, – самого себя убеждает. Входит в роль виноватого. В роль человека, которого они должны покарать.

– Тихо, – прошептал мистер Эрроу, сжимая мое плечо. – Все будет хорошо.

Он снова оглянулся на Андерсона, и я вместе с ним. Техник нагнулся над доктором Ливси, коснулся – и доктор уронил голову, распластался, словно это прикосновение его убило. Мистер Эрроу нажал кнопку связи на воротнике:

– Джоб? Проверь навигаторов с охранником и уходи. Уходи, я сказал, – прошипел он, стараясь не мешать мистеру Смоллету.

– Я негодный капитан, – горько вымолвил тот. – Взял на борт человека, которого нельзя было брать, и не уберег Джима. То, что с ним случилось, лежит на моей совести.

Я до боли прикусил губу. Нельзя бояться. Нельзя переживать. Мистер Смоллет из-за меня провалит дело… Но как же за него не бояться?

На полу шевельнулся Берт. Первый помощник отпустил меня и качнулся к пилоту. Без сил рухнул рядом на колени, провел рукой по широкому стриженому затылку. Забрал себе столько жизни, сколько мог. Перешел к планет-стрелку. Проверил пульс и затем осторожно, двумя пальцами отнял тот небольшой запас сил, что успел накопить Том Грей. Вернулся ко мне, прижал к спине ладонь, от которой исходило успокаивающее тепло.

– На тебя людей не хватит, – прошептал мистер Эрроу. – Нечего психовать; лучше по-быстрому проверь, как там Сильвер. Там, – повторил он с нажимом, и я понял. – Мигом.

Снова вечерний луг – потемневший, промозглый. Ели-ели вокруг почти черные, и сквозь туман не видно звезд над головой.

– Юна-Вэл! – позвал я, и она появилась.

Нагая, избитая в кровь, с обожженной кислотой грудью, она сидела в траве, подвернув под себя ноги.

– Юна! – я метнулся к ней, срывая с себя куртку. Набросил ей на плечи, укутал.