Зеркала и лица: Солнечный Зайчик
Шрифт:
Пойти и разозлить сестру?
Не пойти и стать посмешищем?
– Я пойду, – она выдернула ладошку из руки Петунии.
– Молодец! – похвалил Билл. – А ты сиди тут. Трясись как заяц. Трусиха!
– Лучше быть трусихой, чем дурой, – презрительно парировала Петуния.
Лили не обернулась на сестру, когда уходила с мальчишками. Совесть мешала.
Внутренний голос не просто говорил – он орал о том, что она ведёт себя неправильно. Во–первых, предаёт Туни. Во–вторых, идти куда–то одной с мальчишками…? Папа бы её за это выдрал.
Десятилетняя Лили Эванс смутно представляла, что является причиной подобных ограничений. Но вот мама говорила, что девочки могут попасться насильникам, которые ловят и мучат детей, делают из них фарш и котлеты.
Но ведь её ровесники насильниками быть не могут? Зачем им делать из Лили котлеты? Они не голодные.
За речушкой, на том берегу, высился лабиринт кирпичных домов. Даже отсюда было видно, что в некоторых из них окна либо выбиты, либо просто заколочены.
Они протиснулись внутрь мельницы через щель, образовавшуюся между стеной и просевшей, покоробленной, сгнившей дверью. Внутри было ожидаемо темно. Пахло мокрицами и плесенью. Свет от карманных фонариков не разгонял темноту. Он делал её более страшной и пугающей. Кружки фонариков, мельтешащие по стенкам, вызывали в памяти желтые глаза невидимых чудовищ.
– Вон на той балке, говорят, и повесился отец старика Тобиаса Снейпа из Ткацкого тупика.
Голос мальчика звучал плоско, глухо, будто стены его поглощали.
– Повесился? – охнула Лили. – Зачем?!
– За ним Белая Горячка пришла, вот он и повесился, – презрительно заявил Билл.
Он явно храбрился. Но голос выдавал, что и ему страшно.
– А я слышал, он повесился, когда узнал, что его невестка – ведьма, – возразил его друг с модной, пижонской стрижкой.
– Заливай!
– Сам слышал, как мама божилась миссис Коуп, будто она видела, как Эйлин Снейп летала верхом на помеле.
– Я тоже слышал, что эта Эйлин – настоящая колдунья, – поддержал друзей третий мальчик. – Стоит ей пройти мимо дома, как молоко скисает, даже если оно в холодильнике. Ещё говорят, она по ночам свиньёй оборачивается и бегает по округе.
– П…почему…? – заикаясь от страха, спросила Лили. – П…почему свиньёй?
– Не знаю, – пожал плечами Дик, тот, у которого была модная стрижка. – Говорят, что когда отец нынешнего старины Снейпа встретил свинью около дома, он её лопатой как даст! Свинья – визжать! У неё на заднице во–о–о–т такой след остался! А утром, когда невестку сына встретил, у той нога в крови! Смекнул старик, в чем дело. Да и повесился с горя…
Мальчишки, беспорядочно стреляя светом от фонарика, осторожно двинулись вперёд. Лили старалась не смотреть наверх, туда, где повесился неизвестный и оттого более страшный мистер Не–Помню–Как–Вас–Зовут.
Стайка зверьков, налетевшая на них пищащим смерчем, показалась напуганным детям демонами. Они с воплями кинулись к выходу. Лили споткнулась обо что–то, с треском под ней провалились доски и девочка с визгом полетела вниз. При приземлении острая боль пронзила ногу.
На крик отозвалась Петуния. Девочка, вместо того чтобы убежать за мальчишками, спасаясь от неведомой опасности, кинулась на помощь младшей сестренке, бесстрашно вбегая в Проклятую Мельницу.
– Лили?! Лили?!
– Туни!!! Осторожней!
Лили попыталась встать, но со стонам опустилась обратно. Ногу обожгло, словно каленым железом.
– Доски гнилые! Не ходи – провалишься!
– Ты где? – голос сестры раздался ближе.
– Туни! – встревожено закричала Лили. – Иди за взрослыми! Пусть они меня вытащат.
– Ты в порядке? – тревожно спросила старшая сестра.
– Иди за папой, Туни. Без взрослых мне не выбраться.
– Здесь же страшно! – с отчаянием всхлипнула девочка. – Как я тебя оставлю? Считай до ста, Лил. Считай до ста, и как только сосчитаешь, я вернусь.
– Туни!
– Что?
– Будь осторожна!
– Я всегда осторожна. В отличие от некоторых.
Лили всхлипнула.
– Раз, два, три… – начала считать девочка.
Ей было холодно. Что–то подозрительно шуршало по углам – наверное, мыши. Лили зажмурилась – она до смерти боялась хвостатых тварей.
«Десять, одиннадцать, двенадцать…».
Туни придёт, стоит только досчитать до ста. Сестра обещала, а Лили не могла припомнить случая, чтобы Туни хотя бы раз её подвела. Петуния может ругаться, закладывать Лили родителям, сколько угодно выводить из себя. Но Петуния никогда не оставит её. Она найдёт выход из положения, если младшая глупая легкомысленная сестренка ждет её.
«Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь…».
Конечно, мальчишки выдумали все эти истории о ведьмах. Ведьм не бывает. Это все сказки! Ведьм не бывает. Не бывает. Не бывает.
Петуния придёт. Нужно просто ждать. И не поддаваться страхам.
«Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь…».
Так тебе, Лили Эванс, и надо. Мозги у тебя коротенькие–коротенькие. Ничего–то в тебе по–настоящему ценного нет, кроме хорошенькой рожицы, на которую все и покупаются. Ты заслужила сидеть тут со сломанной ногой…
– Поторопись, Туни… – прошептала девочка, всхлипывая.
Ей мерещились красные горящие глаза во мраке. И шорохи. Половицы наверху заскрипели. Словно мертвец спрыгнул со своей балки и теперь ползёт за ней.
– Мне страшно, сестренка! – шептала девочка в темноту, кусая губы, чтобы не расплакаться.
Расплакаться было страшно. Тогда она точно сойдет с ума от ужаса. Как страшно сидеть неизвестно где, не имея возможности подняться и что–то делать.
Нужно верить – Петуния вот–вот вернётся. Мертвецов не бывает. Они не приходят за живыми. А вот старшие сестры всегда возвращаются, чтобы надавать тумаков, наказать, наговорить колкостей и спасти. Нужно просто ещё капельку подождать. Самую капельку!
«Восемьдесят восемь, восемьдесят девять, девяносто».
Скрип досок наверху стал более отчетливым. Лили всхлипнула. А вдруг про ведьм Билл не наврал?
– За каким чертом лысым вас понесло на Проклятую Мельницу? – услышала девочка глухой хриплый прокуренный низкий голос.
– Они поспорили, – услышала Лили дрожащий голосок Петунии.
– Дьявол забери всех непослушных детей! – прогремел мужской голос. – Вечно вы влипаете в истории. Где это отродье?
– Я здесь! – прокричала Лили.