Зеркала и лица: Солнечный Зайчик
Шрифт:
– Поттер в Слизеринскую гостиную не пойдет, – сверкнул глазами Блэк.
Лили вздохнула с показным благочестием:
– Блаженны верующие, ибо их есть Царствие Небесное…
Блэк повернулся к Лягушонку, сжимая кулаки:
– Поттер! Потащишься следом и...
– Можешь не договаривать. Мне и так стало страшно.
– Джеймс, – покачал головой Сириус, – я уже говорил – тебе не следует соваться в Змеиное Логово.
– Не трать слов попусту. Если ей можно пойти, не надейся, что
Лили показалось, что Блэк как–то странно на неё глянул. А потом снова повернулся к другу:
– Нельзя. Джеймс, я знаю, что делаю.
Нелепица какая–то. С плащом–невидимкой, под которым даже кошка Филча ничего различить не может, проще пареной репы пробраться в любое Подземелье. Вместо того, чтобы гоняться за Эванс целых два месяца.
Что за игру ты ведёшь, Блэк?
Подняв глаза, Лили перехватила взгляд Джеймса. Блэк–то, оказывается, уже успел слинять. А Лили не любила оставаться с Поттером наедине. Если только они не были заняты какой–нибудь афёрой.
– Знаешь, Эванс, почему ты в игре?
– Почему?
– Потому что тебе это нравится. Других причин нет.
– Я в игре потому, что вы нуждаетесь в моей помощи, мистер Поттер, – строгим тоном сказала Лили.
Смех Джеймса был бы заразителен, прозвучи в нем чуть меньше язвительных ноток:
– Лгунья, – выдохнул он. – Ты просто лгунья, Лили Эванс. Если бы ты была чистокровной, Шляпа отправила бы тебя следом за Нюнчиком.
– Прекрати!
– Не советую говорить со мной в таком тоне.
– А что будет?
– А ничего. Ты замечаешь, что в наших стычках и перепалках мы будто бы ходим по кругу?
Лили пренебрежительно фыркнула:
– Мне не интересно твое мнение.
– А мне вот нравится его сообщать. И тебе придётся слушать. И вообще, Эванс, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Почему ты не смотришь людям в глаза?
– Поттер! Почему ты такой придурок?
– Сказать «ты придурок» легче, чем признать, что я прав.
– В чем ты прав, интересно?
– Ты любишь приключения. Ты легкомысленная авантюристка.
– Устала слушать чушь. Да не люблю я приключения! Не люблю!
– А что плохого в том, чтобы их любить? У нас только одна жизнь, Эванс. Другой не будет. И какие бы доводы ты ни приводила, что бы сейчас ни говорила; как бы глазищами ни сверкала – ты же все равно пойдешь завтра за мной, Лили.
– Не за тобой, а за Блэком.
Поттер улыбнулся так, что Чеширский Кот околел бы от зависти:
– За мной, Лили. За мной.
Глава 21
В подземелье
Лили любила Рождество больше других праздников. В прошлом году Рождество подарило ей Сева. И отняло сестру.
Вспоминает ли друг о том, как они летали вдвоём, высоко–высоко, а под ними расстилался ночной Лондон? Как студёный Северный Ветер занес огненную девчонку в Страну Чудес?
Лили скучала по дому. Очень! Однако она не поехала домой на каникулы. Временами ей удавалось убедить себя, что причиной тому – Сев. Но в глубине души она знала, что все дело в сестре, проклявшей её.
«Если бы я попала в рай, я была бы там бесконечно несчастна», – мысленно обращалась Лили к старшей Эванс монологом любимой героини.
«Потому что ты недостойна рая, – отвечала Петуния. – Никто из грешников не может быть там счастлив».
В её воображении, в её снах Петуния повторяла, повторяла много раз:
– Ты не достойна рая. Грешники должны гореть в аду. Ведьмы – прокляты. Ты проклята, Лили. Ты не познаешь покоя.
Лили хотелось яростно возразить, закричать, что магия – не зло. Но перед глазами вставал Люциус Малфой, такой, каким она видела его в переходе рядом с Блэком – яростный демон в черной, летящей за ним, словно клочья дыма, мантии.
А за ним, плечом к плечу, вставали Белла, Сириус, Джеймс Поттер, Ремус Люпин. Её дорогой Северус , её Северный Ветер. На всех на них лежала печать Тени.
– Больше не приставай ко мне со своими тайнами, – отворотила лицо Петуния, – я не обещаю хранить твои секреты.
***
Рождественский Хогвартс был прекрасен. Запорошенные нетающими снежинками перила мраморной лестницы, двенадцать огромных елей в Большом Зале. Светящиеся ягоды остролиста, развешенные повсюду, напоминающие маггловские гирлянды.
Немного угнетали беспрестанно ухающие золотые совы. А рыцарские доспехи, распевающие рождественские гимны, вообще были неописуемы. Так забавно было слышать из-под пустого шлема: «Придите, все верующие!».
Рождественское утро началось с того, что Лили, как всегда, отдёрнула шторы своего балдахина. Солнце к тому времени уже стояло высоко и ярко заливало комнату.
– Проснулась, наконец? – приветствовала её Алиса. – Вставай, лежебока!
В ногах кровати лежала гора свертков в яркой подарочной обертке. Лили с нетерпением к ней придвинулась.
Мэри подарила коробку шоколадушек. От Алиса достались всевкусные орешки Берти Боттс. Северус, как всегда, оказался оригинален. От него Лили получила «вседухи». Запахи из флакона менялись по желанию: сирень, ландыш, хвоя, полынь, лилия, роза, сандал, цитрус. Подарок очень дорогой, если покупать его в лавке, и не по карману такому, как её бедный друг. Талантливый мальчик приготовил для неё эту прелесть сам.
Поттер, который, в принципе, мог бы и не озаботиться выбором подарка для грязнокровки вовсе, разорился на метлу «Комета–Вояж», последнего года выпуска. Подружки охали и ахали, хихикали, одаривая Лили многозначительными взглядами, чем всерьёз её раздражали.