Зеркала и лица: Солнечный Зайчик
Шрифт:
Через несколько минут вошла высокая статная дама с иссиня–черными волосами, уложенными ракушкой на затылке, со строгим, надменным, холодным лицом. Полные, округлой формы плечи; высокая грудь, волнующаяся под дорогим черным шёлком; довольно гибкий, несмотря на уже неюные годы, стан. Длинные глаза под пушистыми ресницами были совершенно лишены блеска. Обычно в таких случаях карие глаза похожи на шоколад, взгляд их отличается бархатистой мягкостью. Но глаза Вальпургии Блэк – а в том, что это мать Сириуса, у Лили не было сомнений – наводили на мысль о холодном оружии в мягком чехле.
За брюнеткой в комнату вплыла блондинка.
«Друэлла Блэк», – догадалась Лили.
Внешность матери Нарциссы почему–то поразила. В ней, против ожиданий, не оказалось ничего блэковского. Лили всегда представляла мать Нарси похожей на красавицу Беллу; но не Белла, а Нарцисса оказалась полной копией матери.
Как и Вальпурга, Друэлла одевалась в темное. «Лиловые сумерки» – модный оттенок для мантий мадам Малкин. Жемчуга в стиле «Коко Шанель» дополняли наряд. В отличии от бижутерии, что была в ходу у маггловских модниц, жемчуга Блэков были, разумеется, настоящие. Лучшее, что только можно купить за деньги.
– О! Милые дамы? – причитал вкатившийся на двух коротких толстых ножках за двумя дамами профессор-зельевар. – Безумно рад встрече. Это такая честь!
Вальпурга перебила, не церемонясь:
– Поводом, послужившим причиной для встречи, стало прискорбное событие, сэр.
– Моя дочь, профессор, – протянула Друэлла, – вверенная попечению господина Дамблдора и находящаяся непосредственно под вашим покровительством, едва не погибла, – голос её походил на замерзший колокольчик, с которого сыплется иней.
– Как могло случиться, что мой сын и племянница подверглись нападению оборотня? – гневно взирала на маленького пухлого человечка из–под тяжелых век Вальпурга.
– Мадам … я, право, в затруднении…
– До нас также доходили слухи, что в Хогвартсе якобы докатились до того, – продолжала Вальпурга, приподнимая идеальные дуги бровей, – что сюда принимают не только грязнокровок…
– Уверяю вас, в Слизерине магглорожденные не обучаются.
– …но оборотней. Оборотней, мистер Слагхорн! Дамблдор что, на старости лет лишился рассудка? Он сознательно подвергает риску жизни наших детей?
– Право, Вальпурга, вы переходите границы, – Лили отметила, как на скулах профессора вспыхнули алые пятна. – В компетенцию директора входит право решать, кому учиться в Хогвартсе, а кому нет. И, смею заверить, если бы ваш сын – да, да! Ваш сын, уважаемая миссис Блэк, был бы воспитан в должной мере…
– Как вы смеете!
– Смею. В конце концов, милые девочки, я отлично помню время, когда вы сами, обе, сидели за партой, а я уже тогда был уважаемым человеком и вашим учителем. Так что я смею, да! А вот вы не смейте отчитывать меня как дрянного мальчишку! Вернёмся, однако, к оборотням и грязнокровкам, как вы деликатно изволили выражаться. Оборотень, напавший на ваших детей, был не тот несчастный, против которого вы готовы устроить поход Святой Инквизиции. Вашим деткам «посчастливилось» нарваться на самого Грейбэка.
Друэлла ахнула, хватаясь за сердце:
– Он посмел напасть на мою дочь?!
– Посмел, к сожалению. Как вы наверняка помните из школьного курса, после обращения оборотни «смеют» всё, что угодно, ибо не контролируют себя.
– Успокойся, Дрю, – презрительно скривила губы Вальпурга. – Вы, должно быть, бредите, профессор? Что Сивому делать в окрестностях Хогвартса?
– Понятия не имею, – развел Слагхорн руками. – Но факт остается фактом.
– Готова поставить мою шляпу против выеденного яйца, – насмешливо отозвалась мать Сириуса, – единственным свидетелем «факта» был наш драгоценный профессор Дамблдор?
– Что вы хотите сказать, мадам? – возмущенно воскликнул Слагхорн. – Дамблдор – не лжец.
– О, нет. «Святой Дамблдор»! – презрительно дернула бровью женщина. – Есть только одно «но», уважаемый. Я хорошо знаю Фенрира. Если бы на детей напал именно он, они, увы, были бы мертвы. Никакой Дамблдор спасти их уже не сумел бы.
– Их спас и не Дамблдор, – сухо ответил профессор.
– Кто же?
– Единорог.
– Что за ерунду вы нам сейчас говорите? – возмутилась Вальпурга.
– Единорог защищал магглорожденную ведьму, Лили Эванс…
– Кстати, о магглорожденных? – вновь подала голос Друэлла. – Как вы могли допустить, чтобы моя дочь водилась с такими?
– Я бы на вашем месте был только рад.
– Вы сошли с ума? Скажете тоже! Чему ж тут радоваться? – фыркнула Вальпурга.
– В девочке столько обаяния! Готов поспорить на волшебную палочку – у неё большое будущее. Придёт время, она непременно выйдет замуж за какого–нибудь влиятельного волшебника. И тогда дружить с ней станет почётно и выгодно, не так ли, дамы? Никто не вспомнит, кто родители у миссис Поттер? Или Малфой? Или Лонгбботом?
– Ни один чистокровный…
– Увидим, мадам, увидим!
Обе женщины обменялись взглядами, нелестными для «Эванс» и профессора Слагхорна.
– Сейчас я хотела бы видеть мою дочь, – высказалась Друэлла. – Заберу её на несколько часов. Нужно купить ей новую волшебную палочку.
– Уверена, во всем виноват мой сын, – процедила сквозь зубы Вальпурга. – Если бы не этот паршивец, умница Нарцисса никогда бы не оказалась в дурной компании.
В ожидании профессора, отправившегося за её дочерью, Друэлла подошла к окну и, скрестив руки, глядела вниз.
Её родственница, достав из ридикюля сигарету с мундштуком, закурила. Облако сизого дыма окутало лицо ведьмы словно вуаль, делая его загадочным и зловещим.
– Сын Эйлин Принс учится с Нарциссой, – стряхнула Вальпурга ярко накрашенным ноготком прогоревший пепел. Тот, заструившись, растаял в воздухе.
Лили навострила ушки, поняв, что речь зашла о её Северусе.
– Любопытно, – протянула мать Сириуса, – что может представлять собой сплав Принса с простолюдином? Сплав бриллианта с дерьмом? – Вальпурга вновь стряхнула прогоревший пепел. – Кто мог бы подумать, что Принцесса сумеет пасть так низко. Паучий тупик? Миссис Снейп? Забавно.