Зеркала и лица: Солнечный Зайчик
Шрифт:
Вид Мародеров, мирно беседующих в гриффиндорской гостиной, подействовал на девочку, словно красная тряпка на быка.
– Эванс? – поднял вихрастую голову Поттер. На губах его играла привычная плутовская улыбка. – Где гуляешь? У меня для тебя отличная новость!
Лили стремительно пересекла разделяющее их пространство. Фурией налетев на Лягушонка, она сбила его с ног – Джеймс слишком поздно понял, что выражение её лица ничем хорошим не грозит. Они кубарем покатились по полу. Не обращая внимания на крики, на попытки Петтигрю оттащить её от Поттера, Лили истово царапалась и кусалась, пиналась и лягалась. Месть сладка! Гриффиндорка торжествовала. Но триумф продолжался недолго. Железная рука оторвала её от Поттера и отшвырнула, словно котенка.
Перелетев половину комнаты, Лили упала точнехонько в мягкие диванные объятия.
– Успокойся и не заставляй делать тебе больно, Эванс.
Желтые, равнодушные, как у маньяка, глаза Люпина смотрели в упор, предупреждая и предостерегая одновременно. Понимая, что с Люпином не сладить, Лили скрестила руки и с вызовом посмотрела на терроризирующего её желтоглазого Мародёра.
Поттер поднялся с пола. Дужка его очков треснула, правую щеку пересекали кровоточащие ссадины, под левым глазом наливался лиловый синяк.
Увидев, что натворила, Лили было ужаснулась, но, прокрутив в памяти происшествие в лазарете, решительно отогнала угрызения совести.
– Джеймс! Джеймс! – кудахтал Петтигрю, чуть не плача. – Ты в порядке? Джеймс! Джеймс?!..
– Да замолчи! – отмахнулся Лягушонок. – Не убила она меня. Ты, случаем, не под Империусом ли, Златовласка? Какого Мерлина на меня набросилась?
Как Лили ни бравировала, под множеством вопросительных и одновременно неодобрительных взглядов, устремлённых на неё, делалось не по себе.
– Все так и будут таращиться, – буркнул Джеймс. – Пошли отсюда.
Покинув гостиную, Мародёры шагали друг за другом, цепочкой. Сириус, грациозный, как кошка, возглавлял шествие, Джеймс, крепко держа Лили за руку, не отставал от него, а Ремус, словно верный страж, следовал за Лили. Замыкал шествие Петтигрю.
Метнувшись к одной из статуй, Сириус нажал на какой–то неприметный рычажок, и стена отошла в сторону, открывая глубокий тёмный лаз. Лили в нерешительности попятилась, но Рем наступал на пятки, а Джеймс тащил, точно на буксире. Сопротивляться было бесполезно.
– Люмос, – пискнул Петтигрю, воинственно размахивая палочкой.
Холодное голубоватое свечение разогнало мрак, но уютнее от этого не стало.
– Никогда до конца не понимала, что Петтигрю делает в вашей компании? – Лили даже не трудилась над тем, чтобы изгнать из голоса неприязнь.
– В нашей компании, – поправил Поттер. – Он пополняет собой зверинец.
– Какой зверинец? – сморщила носик Лили.
– Твой.
– Что ты несёшь?
– Ты же зовешь Петтигрю Крысёнышем, меня – Лягушонком, Ремуса – Волком. Пока только Сириуса вот не окрестила…
– Блэк – пёс. Твоя верная псина, Поттер.
Лили воображала себя мученицей, отважно шагавшей по пескам пустыни в пасть львам, и получала удовольствие от собственной дерзости. В глубине души девочка, конечно, знала, что ничем не рискует – за год Лили успела достаточно изучить Поттера, чтобы понять: избивать её если и будут, то только словами. В присутствии Джеймса ни Люпин, ни Блэк ни капельки её не пугали.
– Давай полегче–ка, Эванс, – посоветовал Поттер.
– Пусть болтает, – милостиво разрешил Сириус, – я не в обиде.
– Чем раздавать клички, пусть лучше расскажет, зачем расквасила тебе нос, Джеймс, – предложил Люпин.
– За дело! – воинственно подбоченилась Лили в лучших традициях Молли Пруэтт. – Как вы посмели? Как вам в голову пришло использовать Северуса таким недостойным образом!?
– Златовласка, – нахмурился Джеймс, – ты перегрелась или простудилась? Волшебные пары от бесконечных зелий в голову ударили, да? Я не понимаю…
– Мне не нравится то, что объектом влюбленности Малфоя оказался Снейп! Теперь ты меня понимаешь, Поттер?
– Конечно, Эванс.
– Как ты посмел?!
– Ну… вообще–то я поначалу очень долго собирался с духом, пил большими порциями Зелье Храбрости, медитировал и всё такое прочее…
– Перестань паясничать!
– А то что?
– Малфой чуть не изнасиловал Сева, вот что. Этому белобрысому гаду – восемнадцать! Он сильный маг. Он вообще просто сильный, гораздо сильнее двенадцатилетнего мальчишки. Страшно представить, чем бы всё это кончилось, не окажись меня рядом…
– Но ты оказалась, – дёрнул бровью Сириус.
– Святая Эванс спасла Сопливуса! – противно хихикнул подлипала Петтигрю.
– Заткнись, – бросил ему Поттер.
– Последствия этой шутки переходят все границы, – продолжала распинаться Лили. – Поттер! Это уже не шалость, это – хорошо продуманная низость.
– Эванс? – Блэк стоял, небрежно прислонившись спиной к стене. – Тебе станет легче, если я скажу, что Джеймс не имеет к этой истории никакого отношения? Это была моя идея, и реализовал её тоже я.
– Блэк! – девочка произнесла это имя так, словно каждая буква в нём вызывала у неё. отвращение – Одно твоё имя всё объясняет – от дурного семени не ждут хорошего племени! Ты такой же моральный урод, как твоя сестричка Белла! Вы существуете для того, чтобы творить пакости! Вы ими живы! Вы ими дышите! Твоему поступку нет названия, а ты даже не понимаешь этого? Ты гордишься собой, Блэк? Что такого сделал тебе Северус, чтобы так унизить его, скажи?
– Он оскорбил меня самим фактом своего существования.
– Тогда наберись храбрости и попытайся исправить этот, раздражающий тебя, факт!
– Какой интересный совет, – присвистнул мальчик. – Принять, что ли, за руководство к действию?
– Как был ты, Блэк, слизеринской гадюкой, так ею и остался. Гриффиндор ничему тебя не научил. Принцип льва: бери в руки меч и сражайся! Сражайся с открытым забралом. Но змеи кусают только изподтишка. Чем ты отличаешься от Малфоя, Блэк? Да ничем!