Зеркало для двоих
Шрифт:
— Кстати, а почему бы в самом деле не выпить? — Он резко вскочил с дивана, встряхнулся и взял с пола бутылку, оставленную Мишкой.
— Вот и я говорю! — одобрительно кивнул Олег. — Предлагаю поднять бокалы… то есть рюмки за твой последний фильм, после которого ты решил устроить себе такие замечательные каникулы!
— За этот фильм мы уже вчера пили четыре раза, — встрял Мишка.
— Ну и что? За хорошее кино можно и десять раз пить… Нет, Миха, ну ты скажи, могли мы когда-нибудь подумать, что из нашего оболтуса-одноклассника вырастет краса и гордость российского
— Ребята, ну, ладно, хватит вам уже, — Селезнев поморщился.
— Скромник! — снова заметил Мишка.
Олег откупорил бутылку, наполнил рюмки и двумя пальцами, как фишки в казино, пододвинул их к друзьям. Коньяк попался хороший и пах совсем не клопами, а чем-то маняще терпким и чуточку сладким.
— Ну что, выпьем за твою карьеру? За фильмы, призы кинофестивалей, толпы поклонниц и женщин, влюбленных… ну, и вообще…
Видимо, Олег хотел по-другому закончить тост, но на слове «женщин» осекся, явно вспомнив о Ларисе. И от этого получилось еще хуже. Повисла неуклюжая пауза, Мишка забарабанил пальцами по столу, и Сергей торопливо, боясь, как бы молчание не стало слишком долгим, с нарочитой мужской грубоватостью произнес:
— Да, замотали уже все эти бабы, честное слово!.. Понимаете, мужики, ценность запретного плода теряется, когда он становится слишком доступным. Об этой пресловутой загадке женщины я уже и не говорю. Она и всегда-то, еще в незапамятные времена была только карнавальной маской, но если раньше эту маску, по крайней мере, делали качественно, из бархата, парчи и страусиных перьев, то теперь обходятся раскрашенной папиросной бумагой. Все слишком просто, грубо и некрасиво… Женщина стала слишком доступной, чтобы оставаться по-прежнему желанной!
— Зажрался! — авторитетно заявил Мишка и печально покачал головой. — А вот скажи, Серега, ты помнишь Оксану Малькову из параллельного класса? У нее были такие легкие белые волосы и длинные тонкие ноги, помнишь?
— Конечно, помню, — Селезнев усмехнулся и смущенно потер подбородок.
— Боже, что это была за любовь!.. Ты же вроде бы для того, чтобы ее поразить, даже из окошка третьего этажа прыгал?
— О, я помню этот полет! — Олег опустошил рюмку и поставил ее на стол. — И вопли директора, несущегося по лестнице, тоже помню… Бедный-бедный Анатолий Петрович не знал, что это было началом карьеры будущего супергероя.
— А Оксанка меня все равно не полюбила, — Сергей откинулся к кресле, свесив руки с подлокотников.
— Ну, так ты же тогда еще не был Сергеем Селезневым, — пожал плечами Олег и, спохватившись, добавил уже другим тоном: — Прости, Серега, неудачная шутка…
Темнело. В окнах дома напротив почти всюду горел электрический свет. В некоторых из них то появлялись, то исчезали игрушечные темные фигурки, безликие и одинаковые, бесплатные актеры театра теней. Сергею вдруг вспомнилась популярная брошюрка по психологии, которой взахлеб зачитывалась Лариска. Книжка была уже изрядно потрепанной, и она каждый раз слюнила длинный, изящный пальчик, чтобы перевернуть страницу.
— Вот слушай. — Лариса нащупывала сзади себя кресло, опускалась в него и принималась цитировать: — «Если вы действительно чего-то хотите добиться в жизни, то недостаточно просто поставить себе цель. Нужно выбрать «исполнителя». Для этого представьте себя Мерилин Монро, Альбертом Эйнштейном, Рокфеллером и действуйте точно так, как действовал бы выбранный вами герой. «Играйте» в него даже в мелочах: ешьте так же, смотрите так же, разговаривайте так же. И многое, что прежде казалось вам недоступным, вдруг станет совсем простым»… Здорово, правда?
Тогда он покорно соглашался и энергично кивал головой, начиная подкрадываться к ее голой круглой коленке. А сейчас ему хотелось стукнуть кулаком по стене и закричать: «Я всегда был Сергеем Селезневым! Меня назвали так при рождении. И этот тип на экране со стальными мышцами и сплошной полосой везения в жизни не имеет ко мне ни малейшего отношения. Я не хочу все время играть в него. Не нужно меня заставлять!»
Ребята за столом молчали. Мишка неторопливо допивал свой коньяк, Олег сосредоточенно изучал плоский ровный экран телевизора, покрытый тоненьким слоем пыли. Сергею вдруг стало неловко. Что же это получается? Пригласил друзей только для того, чтобы они наблюдали его психологические «ломки» и следили за собственными языками: не дай Бог не сказать неосторожного слова, не дай Бог не наступить на больную мозоль!
— Вот что, — проговорил он вдруг с вымученным оптимизмом, — давайте-ка съездим в какой-нибудь ресторан или клуб, а то, сидя в квартире, закиснуть можно!
— А что, клубы тебе еще не прискучили? — поинтересовался Мишка.
— Нет, — Селезнев подошел к окну и сел на подоконник. — Только давайте выберем такой, где не тусуется актерская братия.
— Угу, — Мишка уже достал с полки шкафа газету и принялся ее внимательно изучать. — Так, так, так… Что тут нам предлагается?.. О! — Он неожиданно замер, уткнув палец в какую-то строчку. — Ну, ребята, не знаю, как на сегодня, а на субботу я обещаю вам просто грандиозное развлечение!..
… Через час они уже входили в кабинет главного администратора клуба «Старый замок». Администратором оказалась приятная женщина лет сорока — сорока пяти в элегантном английском костюме и шарфике, с легкой небрежностью замотанном вокруг начинающей стареть шеи. Она поднялась из-за стола и вышла им навстречу раскованной и в то же время безукоризненно светской походкой бывшей манекенщицы.
— Чем могу быть полезна?
Мишка прокашлялся, поправил прическу и неуверенным голосом троечника произнес:
— Понимаете, у нас друг — двойник.
Слово «двойник» в его устах прозвучало примерно так же, как олигофрен. Олег подавил смешок, а Сергей, для пущего эффекта пока прячущийся за спинами товарищей, улыбнулся. Дурацкая затея начинала казаться все более интересной. И, действительно, чем плохо сыграть самого себя? Ведь можно будет наконец выпустить пар, изобразив своего «драгоценного» экранного собрата с той долей иронии, которой он заслуживает. Здесь не нужно будет выслушивать режиссерские окрики типа: