Зеркало души
Шрифт:
Но всё пришло к концу, когда большие тяжелые напольные часы, что стояли в углу пробили полночь. Закрыв пианино, он поцеловал мои обе руки и пожелал спокойной ночи. Мне так не хотелось с ним расставаться, что я даже скуксилась, но потом взяла себя в руки и ушла в комнату.
Ах, если бы я тогда знала, что мы долго не увидимся, я бы обязательно осталась у него в спальне. Именно сегодня!
Глава 16
Утренний завтрак я проспала и Глаша сказала, что хозяин запретил меня будить. Перекусила с ней на кухне. Потом переговорила о варенье. Она сказала, что будет ждать Иваныча с орехами, а я пошла переодеваться к выходу. Вручила мне ключ от квартиры и записку с домашним телефоном.
— Звони обязательно, — говорила она уже в дверях. —
Я чмокнула её в щеку и побежала вниз по лестнице. Любопытной голове консьержке я крикнула: «Здрасьте!» и бросилась на выход.
— Всё! — выдохнула я, оглядевшись и прищурившись от яркого утреннего солнца.
У меня было радостно на сердце, а в душе пел соловей. Я — в Москве и, наконец, могу делать что захочу! Покрутившись вокруг себя пару раз, подпрыгнула и быстрым шагом пошла на метро. Там я купила в кассе билетик и прошла к контролеру. Женщина в синей форме работника Метрополитена, надорвала мой билет и я положила его в сумочку. Как рассказала Глаша, билеты надо хранить до конца поездки на любом виде транспорта. От частых проверок контролеров. Тогда всё было чрезвычайно строго.
С большими трудами добралась до института и еле нашла секретаря приемной комиссии. Там мне объяснили, где искать свой факультет и деканат. Там же можно было встать на учет в комсомольской организации, пока еще не определились с ячейкой курса. Я пробивалась через завалы ответов, пока не нашла нужный деканат и там, еле протиснулась через толпу таких же бестолковых абитуриентов, теперь уже студентов. Бледная высокая помощница декана, женщина лет тридцати пяти, сунула мне в руки отпечатанный в типографии на серой бумаге четыре листа, где были выписаны все предметы, преподаватели и часы учебы. Но всё будет начинаться только с октября месяца, так как нам, первокурсникам предстоит отправляться на сельхозработы уже с третьего сентября, сразу после первой общей лекции в аудитории номер такой-то. Там будет общий сбор и ответы на вопросы.
Я выскочила на улицу вся взъерошенная и расстроена:
— Как я забыла про студенческую «картошку»! Целый месяц! И попробуй не езжай! Тем более мне, кандидатке! Можно, конечно, сослаться на это положение, но потом аукнется, при зачислении. Придется экипироваться для тамошней работы, и…. «пилите Шура, пилите»!
В самых раздраенных чувствах присела на парапет и тут вспомнила, что надо встретиться с единственной знакомой — Машей. Только она в общежитии и как туда добраться, я не знала. Решила, что дождусь первого сентября и там с ней встречусь. К тому же она могла и уехать домой, ведь еще была целая неделя впереди. Я не хотела ехать, да и куда? Никого не знаю и к тому же времени нет совсем. Решила посидеть в парке, съесть морожено и осмотреться.
Здесь была старая Москва и в соответствии с этим — архитектура. Я пошла за угол, где стояла мороженщица с тележкой, как мне сказала девушка, в руке которой я увидела пару брикетов. Купила то, чем угощал меня Иваныч — «молочное» за два рубля. Ела прямо на ходу. Очень вкусно! В моем мире уже такого нет. Увы! Настоящее молоко или сливки и очень сладкое, как раз такое дети и любят. Пришлось после него помочить пальцы в ближайшем фонтане, так как прилично слипались. Выбрала себе недалеко находящийся книжный магазин и побрела туда. Решила пройти по окружности, чтобы увидеть всё, что может пригодиться в будущем, но тот был закрыт на учет. Тогда решила поискала кафе или ресторан, где можно было бы перекусить, но не нашла ни того, ни другого.
— Плохо, — вздохнула я. — Придется рассчитывать только на студенческую столовку или брать с собой бутеры. Еще неизвестно, что за еда там в институте. В конце концов, можно сообразить и пристроиться со временем. Чем-то всё же питаются здесь и студенты и преподаватели? Да-а-а… — протянула я, вздыхая тоскливо, — это не мой мир, где этих кафешек на каждом углу завались! Здесь нужно придумать.
Я шла по улице и мне навстречу шагали толпа, по виду которых, можно было определить кто местный, а кто приезжий, кто на работу, а кто отдыхает или в отпуске. Кроме того полно молодежи, которой было очень много у зданий ВУЗов. Одеты по-разному от деревенских платочков и носочков, до шикарных платьев и сарафанов неизменно
Я направилась в самый престижный, как мы говорим, магазин, недавно открывшийся в столице после реставрации — ГУМ. Меня поразила его архитектура. Бывшие Торговые ряды, переименованные при советской власти в Государственный универсальный магазин, находился на большой площади, рядом с Кремлем. Его многочисленные пассажи и яруса давили своей масштабностью и красотой отделки.
— Эх ты! — Крутила я головой, пытаясь рассмотреть махину под стеклянным куполом. — Тут бы мне прежней не хватило бы сил одолеть эти лестницы, мостки и переходы. Хорошо, что молодые ноги.
Тут было сложно купить что надо. Но я нашла-таки спортивный отдел и пригляделась к фирменному костюмчику из тонкой шерсти синего цвета. С капюшоном. Он был единственный и как раз мой размерчик! Но когда увидела цену — чуть не вывалилась в аут — пятьдесят рубликов!
— А что вы хотели, гражданочка! — сказала, высокомерно глянув на меня, смазливая блондинка продавец. — Импортный. Берите! Один остался.
Меня обуяла жила вместе со слюной вожделения. Уж очень мне он подходил, когда я увидела себя в нем в небольшой примерочной кабинке. Переодевшись, вздохнула и сказала, что беру. Так я купила свой первый наряд в СССР. А потом долго искала отдел с сумками. Мне необходим был саквояж для носки тетрадей и всего остального нужного советскому студенту. При подсказках, нашла и его. Там на сумки цены были и вовсе запредельные, но я всё-таки выбрала один портфель с замком светлого серого цвета. Он был небольшим, но емким, и цвет подходил для девушки. Кругом были черные, коричневые и с двумя замками, как у генерала. Не пожалела — тут тоже отвалила аж тридцатку. От стольника осталось двадцать и еще пару мелочевок.
И тут я решила познакомиться с продукцией советского дамского белья. О! Мое любопытство было удовлетворено! Во-первых изделия изготавливались из простого материла, без вискоза и нейлона, во-вторых жутких оттенков и размеров. Если лифчик мы подбирали по номеру груди, не обращая внимания на объем, так как его можно было вытянуть, то здесь либо у тебя стандарт по всем позициям, либо ушивай, товарищ! А трусы! Мама моя роди меня обратно! Из трикотажа, но их можно было до грудей натянуть. «Парус — порвали парус! Каюсь, каюсь, каюсь!» А расцветки — негры на пляжах Рио «оборались» бы от испуга! От грязно-розового до сизо-зеленого и бледно голубенького! Нет, нам такой хоккей не нужен! Будем искать! Советовали некоторые полазить по комиссионкам. А еще Глаша говорила, что есть какие-то спецотделы для высших чинов. Надо с ней почирикать!
Груженая покупками, уставшая и проголодавшаяся, вышла на площадь и тут же рядом присела на скамью. Оглядевшись, увидела таксофон или телефонную будку, и вспомнила, что могу вызвать Иваныча. Встала в очередь, заодно спросив, сколько стоит разговор. Сказали двадцатикопеечную монетку надо бросить. Её и не оказалось. Похлопала по карманам и тяжело вздохнула:
— Скажите, — обратилась я к впереди стоящей женщине, что объяснила о стоимости звонка, — не сможете мне рубль разменять?
Та пожала плечами и сказала, что мелочи нет, но может мне ссудить такую же монетку. Через долгих двадцать минут, я, наконец, вошла в будку и, опустив монету, набрала номер. Через три гудка услышала голос Глаши и попросила прислать к ГУМу Иваныча, на что она сказала, что ни его, ни генерала в доме нет, и что мне придется добираться самой.