Зеркало души
Шрифт:
Маша прибежала и сообщила, что можно выезжать, и мы поехали, оставляя позади жадные и завистливые взгляды остальных студентов. Автобусы мы встретили через час нашего выезда. Они следовали нам навстречу и опаздывали.
— Бедные ребята! — тихо вздыхала я.
Даже в этом они были ущемлены. В поселке сейчас было ветрено и холодно на открытой площадке перед зданиями. Кое-кто прятался в коридорах Совета, но слишком их было много и толпились они, подпирая стены озябшие и простуженные.
— Нам повезло. — сказала Маша, выглядывая из окошка машины. — Спасибо твоему…родным.
Она не произнесла «генералу» и я была ей благодарна. Ни к чему было им знать, почему мнЕ и вдруг такой экскорт. Я объяснила, что это все по просьбе моего отца, вот и откликнулся его друг такой заботой. Иваныч понимающе улыбался в усы, а Маша кивала моим словам.
Машина шла быстро и через час мы уже въезжали в столицу. Завезли ребят в общагу, а сами двинулись домой. Я быстро взбежала по лестнице, едва поздоровавшись с консьержкой, оставив Иваныча отвечать на её каверзные вопросы.
У дверей меня уже ждала Глаша, и я с разбегу влетела в её объятия.
Глава 22
Два часа я отмокала в ванной и потом обедала с Глашиными пирожками. Все было так вкусно и сытно, что я уже осоловело глядела на неё и Иваныча, а мои глаза закрывались от полного расслабления. Они отправили меня спать. Я рухнула на чистые сухие простыни, укутавшись в теплое одеяло и тут же уснула. Спала до самого вечера и очнулась, когда за окном было темно, и стучал в стекла дождь. Теперь он был мне не страшен, даже приветствовался, как уютное сопровождение моего сна.
Потянулась с удовольствием и сразу же вспомнила, что пора вставать и ждать телефонного звонка. Быстро оделась и вышла в коридор. Было полутемно, и только из кухни сочился слабый свет и слышался разговор. Голоса принадлежали Глаше и Иванычу. Я подкралась, чтобы подслушать и потом словно прилипла к притолоке — они говорили обо мне и генерале. Глаша, судя по разговору, была на моей стороне, а Иваныч сомневался за мои юные годы.
— Она же еще совсем ребенок! — бубнил он. — Чего только хозяин изобразил, что у неё тоже к нему чувство! Как можно поставить их рядом? Чудно!
— Что ты понимаешь в любви! — Осаживала его Глаша. — Она же любит его, и я это видела. Её не нужны его положения и деньги, ей нужен он сам. Уж в этом меня не обмануть! А вот с возрастом, так это как посмотреть!
— Как это посмотреть? — удивился Иваныч. — Куда смотреть?
— А ты в глаза её когда-нибудь смотрел? А рассуждения её слышал? Вооот! Да она смотрит как взрослая женщина и говорит как опытная, прожившая жизнь! Иной раз мне страшно становится, как погляжу ей в глаза. Аж, мороз по коже!
— Чудится тебе всякое, Глафира Ивановна! Крестись почаще! Девчонка и девчонка и есть! А вот хозяин…
Он не договорил, что именно хозяин, как громко зазвенел телефонный звонок и я опамятовала от подслушки, кинулась опрометью в кабинет и включила верхний свет. Подлетела к аппарату и схватила трубку.
— Алло?
— С вами будет говорить N….cк. — Прозвучал женский голос междугороднего сообщения.
И тут же взволнованный генеральский:
— Алло! Алло! Это ты, Валюша!
— Я! Это я, Сергей Витальевич!
— Здравствуй, моя девочка! Как я рад услышать твой голос! Как твои дела?
— У меня все нормально. Сегодня приехала. Спасибо вам от меня и от наших ребят.
И начала рассказ о прошедшей сельхозработе и приезде Иваныча. Он слушал и не перебивал. По ту сторону трубки было так тихо, что я останавливалась и переспрашивала, здесь ли он.
— Здесь я, Валечка. Слушаю тебя, милая.
И вся загорелась от его бархатного ласкового голоса, от слов, от тихого дыхания в трубку. Когда закончила, то он сразу же попросил описать более подробно в письме. Сам же обещал написать уже на домашний адрес. Говорил, что очень скучает и рвется ко мне. Я, слушая его, замирала и даже слегка стонала. Давно не слышала такого, если не сказать — никогда! Да и разве услышишь в наше время предложения, в которых нет слова «люблю», но всЁ ему подчинятся! Всё, о чем он говорил и спрашивал! Я ловила его интонацию, придыхание, манеру произношения и всё это было про любовь!
— Валюша? — услышала его взволнованный голос. — Ты там?
— Да-да! — вздрогнула я, и тут же выдохнула воздух, который давил мне на грудь. Так замечталась. — Я здесь, Сергей Витальевич! Здесь!
Он помолчал.
— А можешь мне сказать «ты» и по имени? — спросил он тихо. — Как тогда!
Я притихла, вспоминая тот эпизод и мой сегодняшний страх, страх за него, за себя и сказала, криво улыбаясь:
— Это невозможно, Сергей Витальевич. И простите тот мой странный порыв. Что-то на меня нашло тогда.
Я замолчала, молчал и он. Потом услышала тяжелый вздох:
— Ну, ничего, Валентина, бывает. — Тут его голос поник и он попросил позвать Иваныча и Глашу.
Я повернулась идти, как заметила тут же внимательные глаза моих домашних Глаши и Иваныча. Оказывается они стояли у меня за спиной.
— Вас! — Протянула им навстречу трубку, а сама расстроенная вышла в коридор. Там прислонилась к двери спиной и слушала весь разговор. Что говорил генерал, не поняла, так как на его вопросы слышался часто ответ: «Да, конечно» или «Хорошо, сделаю». О чем спрашивал и просил, я не знала, но видела напряженные их лица и короткие ответы. Потом Иваныч положил трубку и, взглянув на меня, отвел глаза.
— Сергей Витальевич простился со всеми. — сказал он глухо.
Я стояла, раскрыв глаза, не понимая, почему он не позвал меня и даже не простился лично. Глаша, увидев мое удивление, подошла и обняла.
— Скоро напишет. Не горюй! Время уже кончалось, вот и не подозвал тебя.
Я кивнула, соглашаясь, а потом меня прорвало, и я бросилась к себе в комнату. Там, уткнувшись в подушку, разревелась отчаянно. То ли нервы сдали, то ли усталость добила, но слезы было не остановить. Ко мне никто не посмел войти, видимо понимая, что они будут лишними. Я должна была просто выплакаться.