Зеркало и чаша
Шрифт:
— Как тебя зовут-то? — спросил Ранослав.
— Никак, — хрипло ответила девушка.
— Никак? Ну что же, всякие имена бывают! — Ранослав хмыкнул, пожал плечами и ушел.
Через некоторое время девушка по имени Никак сама появилась из-за занавески.
— А, кто к нам пришел! — обрадовался Зимобор. — Соскучилась? Давай садись, ребята тут байки рассказывают, посмеемся.
— Сюда садись, тут тепло и мягко! — Коньша с готовностью похлопал себя по колену.
На четверть хазарин, смуглый,
— Очень надо! Вас и слушать незачем, только поглядеть — уже обхохочешься! На полушку вы мне не нужны! Мне выйти надо...
Она стыдливо отвела глаза. По ней видно было, что она привыкла быть на виду и ничего не бояться. Даже сейчас, находясь в одиночестве среди сотни чужих мужиков, она не верила, что с ней случится что-то нехорошее.
Зимобор хмыкнул:
— Рано мы обрадовались, братья и дружина! Ну, Коньша, сам вызвался, так ступай проводи! Да смотри, руки-то не распускай. А то еще товар попортишь.
Девушка удалилась в сопровождении Коньши и множества ухмылок. Вскоре они вернулись, девушка скользнула за занавеску, Коньша заспорил с Гремятой, который успел устроиться на его месте.
Кто-то уже ложился спать, а те, кого согнали с лежачих мест, сидели на чурбачках и бревнышках (места на лавках всем не хватало) и то рассказывали всякие байки, то просто болтали.
Занавеска опять дернулась. Девушка по имени Никак выглянула и обвел а взглядом головы и лица, смутно видные при свете двух лучин.
— Ты еще не спишь! — Зимобор подавил зевок. — А я уже почти... Хорошо тебе, девица, такая лежанка здоровая, да в тепле, да тебе одной! Пустила бы меня хоть под бочок!
Кмети засмеялись.
— Не пущу! — отрезала девушка. — Лучше дайте выйти.
— Иди. Коньша!
— Их десяток в дозор пошел! — доложил Кудряш.
— Тогда ты пойди проводи.
Кудряш проводил девушку до отхожего места, потом вернул в избу. Кмети постепенно засыпали, только дозорные расхаживали по двору.
В третий раз занавеска шевельнулась, когда все в избе уже спали и не видели этого. Двое или трое привстали, когда девушка, приподняв подол, осторожно пробиралась между спящими к дверям. Жиляте она наступила-таки в темноте на плечо, и он схватил ее за ногу. Девушка вскрикнула.
— Это ты! Куда тебя леший несет? — осведомился Жилята. — Чего не спишь, колобродишь, как мара!
— Поругайся — самого еще мара задавит! Пусти! Мне выйти надо!
— Да уж три раза ходила! Что у тебя, днище выпало?
— Кормите всякой дрянью — не то еще будет! Вообще помру, тогда узнаете!
— Такие вредные не помирают, их и смерть брать не хочет!
— Пусти! А то не вытерплю...
Жилята кое-как
— Ерш! Ты, что ли? — окликнул он темную фигуру в полушубке и шлеме, с копьем и щитом, стоявшую у ворот.
— Я, — ответила фигура, и по голосу он узнал Ерша.
— Ты там один?
— Щас! Мне одному такое счастье! Вон Желанич с Горбатым возле бани греются... Или спят уже.
— Кликни, пусть девку до нужника проводят.
— А вон мы Коньшу кликнем, он ее уже водил. Дорогу знает.
Жилята выпихнул девушку из сеней и вернулся на свое нагретое место, по пути подкинув в устье глиняной печки еще пару полешков. Он уже засыпал, когда беспокойная пленница вернулась.
— Ну иди, а то потом опять полезешь, разбудишь! — проворчал недовольный кметь. — Чего встала? Где ты там?
— Чего вы колобродите? — шепнул со своего места Судимир.
— Да вон девка опять...
— Живот у меня схватило от вашей каши! — злобно шепнула пленница. — Уроды вонючие! Посижу здесь, может, опять скоро пойду! Отстань. Лежишь, ну и спи!
Сквозь сон Жилята слышал, как через некоторое время дверь заскрипела опять. Со двора послышались голоса, то ли Коньши, то ли Хвоща.
И он успел совсем заснуть, когда дверь открылась, внутрь прошел Коньша, и, обмерзшими сапогами ступая между спящими, пробрался в угол к занавеске.
— Голубь мой полуночный, ты чего тут летаешь? — с полатей высунулся заспанный Зимобор. — Чего ты там забыл, оставь девку в покое!
— Так девка здесь? — Коньша обернулся, придерживая край дырявой занавески с вышитым понизу широким оберегающим узором.
— А где ей быть?
— Да она опять в нужник пошла, а вернулась или нет, что-то я не понял...
Коньша наклонился к лежанке, пытаясь в темноте рассмотреть, лежит там кто-нибудь или нет. Зимобор слез с полатей. Жилята, опять проснувшись, сунул в печку лучину и вытащил обратно с маленьким огонечком на конце.
Коньша, наклонившись, пощупал смятое одеяло. Всяких тряпок там валялось достаточно, но ничего похожего на упругое и теплое девичье тело не обнаруживалось — любимец девушек никак не мог ошибиться в этом деле.
— Нету. — Коньша разогнулся, и Жилятина лучина осветила его озадаченное лицо с тонкими черными усиками.
— Как это — нету, вяз червленый тебе в ухо? — не понял Зимобор. — Куда делась?
— Да на двор пошла...
— В пятый раз! — добавил Жилята.
— Вы ее провожали?
— Она сама вышла, а я ее провел до чулана, она туда, я только отошел Хвощу сказать кое-что и сразу вернулся, точно! Она все не выходит. Я Хвоща спрашиваю: не шла она обратно? Он головой мотает. Я ее зову — не отвечает. Заглянул — нету.