Зеркало любви

Гончарова Галина Дмитриевна

– Малена...

– Рид.

Серые глаза встретились с карими, и все куда-то потерялось.

Этих двоих не интересовали заговоры и подлости, Аланея и Аллодия, Ромея и Земля. Здесь и сейчас они были вдвоем - перед ликом вечности. Две половинки единого целого, нашедшие друг друга.

– Я люблю тебя, Малена. Я никогда не думал, что скажу это...

– И я не думала, что полюблю. Боги милостивы к нам, мы встретились.

Искренность. Потрясающая, беспредельная искренность. Не красивые слова, на которые бывают

так щедры мужчины, не изящные жесты...

Одно сердце, одна душа на двоих.

Нечто настолько настоящее, что портить его словами было бессмысленно.

Рид точно знал, это ЕГО женщина. Он будет любить ее всякой. И злой, и усталой, и капризной, и даже если она родит ему пятнадцать детей и растолстеет до невообразимых размеров. И если когда-нибудь они поссорятся, он просто не станет слушать злых слов. Он обнимет свою жену, а наутро все будет намного лучше. И не будут они ссориться - как это вообще возможно? Разве ваша правая рука враждует с левой? Или там, сердце с печенью?

Матильда смотрела, и не могла наглядеться.

Когда-то ей в мечтах представлялся... да некто вроде Найджела. Сказочный принц. Вот дура-то была! Потрясающая! А оказалось, что ее счастье - оно такое. Прихрамывает при ходьбе, иногда морщится от боли, но зато какие у него глаза. Шоколадные. Совсем, как горький шоколад, так и не открытый в этом мире. И она в них тонет безнадежно, беспомощно, да и не нужна ей помощь. И спасение тоже не нужно.

Матильда точно знала, даже когда маркиз Торнейский состарится, потеряет зубы, и облысеет (а вдруг?) она все равно будет его любить.

Будет сидеть рядом с ним, в кресле-качалке, и лично кормить манной кашей.

Есть мужчины, с которыми хочется спать. Это не любовь, это желание. Охотничий инстинкт.

А есть мужчины, рядом с которыми хочется жить, растить детей, стариться вместе и даже лечь в одну могилу.

Каждая женщина решает для себя, и выбирает для себя. Матильда свой выбор сделала. С ее деньгами и внешностью она могла бы рассчитывать на многое. Только зачем? Если нужен ей один только Рид Торнейский.

Маркиз?

А какое это имело значение для Матильды? Будь он хоть слесарем, все равно - полюбила бы. Такое оно, счастье...

И такие выразительные были у них лица, что вернувшийся в гостиную Реонар Аллийский только головой покачал.

– Благослови вас Боги. Идемте.

***

В домашней часовне быдло тихо и уютно, горели свечи.

Ладаном, кстати, не воняло, в Ромее его просто не знали. Да и не понимали, зачем смердеть в храмах. Благовония возжигать?

Матильда вообще подозревала, что этот обычай пришел из старых языческих времен, а в Ромее язычества не было. Вот и не нахватались.

 - Тильда, я так рада...

Мария-Элена не мешала подруге. Вообще. Она просто была счастлива за сестру. Любовь - это чудесная штука. Но когда она еще взаимная и к достойному человеку - вот это точно благословение богов. И стоит ли в таком случае мешать и лезть?

Нет. Не стоит.

Пусть брак будет тайным, пусть никто о нем знать не будет, пусть им потребуется королевское признание - семь бед, один ответ! Или один брак.

Кто бы посмел отказать брату короля?

Матильда, то есть Мария-Элена, совершеннолетняя и признанная, Рид вполне совершеннолетний, а в остальном...

Король здесь пока Остеон. Вопросы есть?

А зубы лишние есть, если что? Или кости? А то маркиз Торнейский может и немножко неадекватно отнестись к некоторым наглецам.

***

– Здесь и сейчас, перед лицом Брата всевидящего, и Сестры Всепрощающей, я хочу спросить вас, дети божии. Желаешь ли ты, Рид Торнейский, взять в жены эту женщину? Осознанно и добровольно. Без принуждения и расчета. Делить с ней жизнь и душу, кров и стол, детей и внуков. Любить и доверять, беречь и хранить, до той поры, пока не придет твой срок уходить в путь всей земли?

– Желаю.

– Желаешь ли ты. Мария-Элена Домбрийская, взять в мужья этого мужчину? Осознанно и добровольно. Без принуждения и расчета. Делить с ним жизнь и душу, кров и стол, детей и внуков. Любить и доверять, беречь и хранить, до той поры, пока не придет твой срок уходить в путь всей земли?

– Желаю, - едва не запнулась Матильда.

Мария-Элена благородно уступила место сестре. А что - ее свадьба ведь!

И плевать, что нет роскошного платья, что обошлось без букетов и дурацких конкурсов. Без родни и друзей. Главное здесь - любовь. А остальное...

Кому хочется праздника - ваше право. Девушкам эта мишура была неважна.

Только глаза маркиза. И сухая горячая ладонь, сжимающая ее пальцы. Так бережно. Так осторожно... словно нечто самое хрупкое в мире.

– Пользуясь своим правом, я объявляю ваш союз благословенным и вечным. И да не разъединит судьба ваших рук и в жизни, и в смерти. Аэссе.

– Аэссе, - отозвался Рид, и за ним, с легкой запинкой Матильда.

– Можете поцеловать вашу жену, - просто сказал Реонар. И вежливо отвернулся.

Рид коснулся теплой ладонью щеки Матильды. Заглянул в ее глаза.

И столько нежности она видела в его взгляде. Столько осторожного, неверящего счастья... неужели - правда? Она здесь, и рядом, и его жена?

Очень медленно, словно побаиваясь, что прекрасное видение рассыплется фонтанами сверкающих брызг, Рид склонился к жене и ласково, осторожно коснулся губами ее губ.

Сначала робко, потом чуть настойчивее, чувствуя, как отогревается жена в его объятиях, как льнет к нему гибкое тело, как она отбрасывает все наносное и полностью доверяется его прикосновениям. Как стучит ее сердце - для него.