Зеркало миров
Шрифт:
— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал Асион, подходя ближе. Он осторожно протянул руку к мечу, как будто собирался погладить льва. — Где ты это взял?
Темпл слегка приподнял меч, держа его подальше от низкорослого мужчины. Асион отступил назад, и Темпл вогнал меч в ножны. — У меня все это давно, — тихо ответил он. — Очень давно.
— Тебе здесь еще что-нибудь нужно? — резко спросила Илна, чтобы разрядить обстановку. Когда Темпл покачал головой, снова улыбнувшись, она продолжила: — Хорошо, тогда мы обыщем дома в поисках еды, прежде чем... Она пожала плечами. — ... похороним мертвых в одном из них. И мы найдем тебе одежду.
— Я тоже буду хоронить Коэрли, Илна, — сказал Темпл.
— Тебе не нужно помогать, — Илна пристально посмотрела на него, затем пожала плечами. — Как пожелаешь, — отрезала она, направляясь к двери. — Если хочешь, можешь пройти на руках весь путь туда, куда мы направляемся!
Темпл пока оставил доспехи там, где они были, но накинул пояс с мечом на обнаженную талию и последовал за остальными на яркое солнце.
***
Шарине удалось поспать в карете большую часть своего пути при возвращении из Западного Сесила. Однако она резко проснулась, когда железные шины начали стучать по кирпичам Главной Северной Дороги, идущей вдоль фасада дворцового комплекса. Она потерла глаза. Она плохо спала, но в данное время любой сон вообще был роскошью. Она улыбнулась. Она не думала, что у нее было то, что она назвала бы хорошим ночным сном, с тех пор как произошло Изменение. Принцессе Шарине просто слишком многое предстояло сделать. И не только Принцессе Шарине. Госпожа Масмон в противоположном углу подняла голову, увидев, что Шарина проснулась. Масмон делала пометки на пергаментной рукописи при свете свечи, прикрепленной сбоку.
Она пользовалась маленькой латунной ручкой, которую заправляла, макая в рожок с чернилами, свисавший с застежки ее дорожного плаща. Иногда, когда давление работы казалось невыносимым, Шарине помогало помнить, что другие испытывают такое же давление и, тем не менее, продолжают выполнять свою работу. Все люди, которые действительно понимали, что идет борьба между Добром и Злом и что Добро должно победить, если человечество хочет выжить, — все они работали так усердно, как только могли люди, и, может быть, еще немного усерднее.
Шарина улыбнулась Масмон с внезапным сочувствием. Клерк удивленно моргнула, затем выдавила из себя слабую улыбку в ответ. Она закрыла ручку, закрыла и убрала чернильницу, и как раз укладывала их вместе с книгой в дорожный футляр, когда карета подъехала к воротам дворца. Зарешеченные ворота со скрежетом открылись, но дискуссия между охранниками кареты и людьми на дороге продолжалась. Шарина не могла разобрать слов — отчасти потому, что все еще была одурманена сном и недосыпанием одновременно, — поэтому открыла ставню на окне и высунула голову наружу, чтобы посмотреть, что происходит.
Адмирал Зеттин стоял в воротах, держась левой рукой за уздечку ведущей лошади, и спорил с заместителем капитана, командовавшим охраной кареты. Когда Зеттин увидел Шарину, он отпустил лошадь и зашагал к карете, окликая: — Ваше высочество? Могу я проехать с вами до ваших покоев? Есть проблема, которую мне действительно нужно обсудить...
— Да, да, конечно, — ответила Шарина, и ее сердце провалилось в бездну теней. Она так устала. Единственное, о чем она думала, — это о том, чтобы горничная помогла ей раздеться — просто невозможно самостоятельно надеть или снять придворную мантию — и забраться в постель, чтобы поспать. Лорд Зеттин ждал у входа во дворец, потому что знал, что рано или поздно ей придется пройти здесь, и он не хотел оставлять свою проблему на утро. Зеттин открыл дверцу экипажа, поднялся на верхнюю ступеньку, но остановился, нахмурившись, когда увидел Госпожу Масмон.
— Все в порядке, — сказала клерк, зажимая свечу большим и указательным пальцами. — Я выхожу.
Шарина начала было протестовать, но потом поняла, что не знает, где находится точное место проживания Госпожи Масмон внутри стен комплекса; это вполне могло быть одно из зданий рядом с входом. Как бы то ни было, клерк почувствовала бы себя неуютно, если бы принцесса заставила ее остаться: а поскольку Зеттин, очевидно, не стал бы обсуждать свои дела в присутствии подчиненного, результатом всего этого было бы то, что Шарина еще дольше бы не спала.
Шарина высунулась из двери, через которую только что вышла клерк. — Кто-нибудь из вас, мужчины, помогите пройти Госпоже Масмон! — крикнула она охранникам. — Да, я имею в виду тебя! Вратам хватит на одного человека меньше за то время, которое тебе потребуется.
Она снова села. Зеттин устроился на противоположной скамеечке, пока кучер подгонял лошадей. Наклонившись к ней, он сказал: — Это Панда, ваше высочество. Там есть серьезная проблема, которая, я думаю, должна иметь приоритет над интеграцией Коэрли в королевство.
Шарина озадаченно посмотрела на Зеттина. Лунный свет, проникавший сквозь решетчатые ставни, скользнул по его лицу, больше скрывая, чем открывая, когда карета покатила вперед.
— Я бывала на Панде, — ответила она, пытаясь осмыслить слова Зеттина. — Панда не представляет опасности. Это сонный остров, слегка пахнущий специями, и даже ветерок там мягкий.
Панда был единственным крупным островом посреди Внутреннего Моря. Помимо обеспечения водой и провизией местного производства судов, пересекающих море, это было место, где местные торговцы могли сортировать региональные грузы для отправки в конечные пункты назначения. Тамошние люди, начиная с короля и ниже, были богаты и стремились к хорошей жизни, а не ввязываться в военные авантюры.
— Да, ваше высочество, — сказал Зеттин, вероятно, более резко, чем намеревался. Они все устали и становились раздражительными. — Так действительно было до Изменения, но теперь это не так. В годы, последовавшие сразу за распадом Старого Королевства, Панда была гнездом пиратов. Похоже, что сейчас так и есть, но ситуация гораздо хуже, потому что люди-преступники объединяются с людьми-кошками, которые отказываются стать частью королевства.
Шарина нахмурилась. — Как они это делают? — спросила она. — Как они могут говорить с Коэрли? Я не понимаю...
Зеттин пожал плечами. — Я полагаю, они как-то справляются, — ответил он, мрачно, нахмурившись. — Люди-кошки в основном молодые мужчины, то есть воины, из крепостей, которые сдались армии. Они и пираты, к которым они присоединяются, не очень-то отличаются друг от друга. Он отвернулся, хотя внутри медленно грохочущего экипажа он не мог видеть лицо Шарины так же ясно, как она могла видеть его. — Судя по тому, что рассказывают нам те, кто бежал из этого района, — продолжил Зеттин, тщательно скрывая эмоции, — они стали есть людей. То есть, люди стали есть. Если вы можете называть их людьми.