Зеркало миров
Шрифт:
— Госпожа? — сказал Карпос. Его голос звучал озадаченно и, следовательно, обеспокоенно; люди, которые принимают большую опасность как факт жизни, начинают беспокоиться, сталкиваясь с вещами, которых они не понимают; они слишком хорошо знают, что может скрываться в неизвестном. — Кот не убивал этого парня. Это сделано клинком.
— У Коэрли было оружие, — резко ответила Илна. Она отвернулась от тела и бассейна. — Выжившие кошки забрали его с собой. В этом нет ничего удивительного!
— Тогда кто же жевал этого кота? — спросил охотник, указывая на мертвого Корла. — Посмотрите на его морду, кровь и... Он увидел лицо Илны и сглотнул. — Простите, госпожа, — пробормотал он тихим голосом. — Я думаю, это были кошки.
— Госпожа, кто этот человек? — спросил Асион со ступенек перед входом в храм. Большинство тел лежало там неровной грудой. — Я имею в виду, кто он такой? Асион засунул свою пращу за пояс, чтобы она не мешала, вытащив вместо нее длинный стальной нож; это было лучшее оружие для рукопашной схватки со всем, что набросится на него из храма. Свободной рукой он оттащил труп за лодыжку. Илна предположила, что это труп мужчины. Но грудная клетка у него была неестественно глубокой, живот маленький, и более плоский, чем у женщины в корсете. А кожа имела гладкий черный блеск отполированного угля. Его гениталии были очень маленькими. Труп был обнажен, если не считать круглого металлического щита, висевшего на шейном ремне; его правая рука мертвой хваткой сжимала рукоять меча, который выглядел пригодным как для рубящих, так и для колющих ударов. Это вполне могло быть тем оружием, которое убило и людей в белых одеждах, и Коэрли… и горло субъекта было перерезано чем-то, что почти наверняка было длинными челюстями человека-кошки.
— Здесь, внизу, еще больше чернокожих, — сообщил Асион. — Три или четыре, я бы предположил.
— Я не знаю, кто они такие, — холодно отозвалась Илна. Она злилась на охотника за то, что он задал вопрос, на который она не могла ответить, и еще больше злилась на себя за то, что не сказала этого сразу, вместо того чтобы заставлять своих спутников ждать. Она направилась к входу в храм, огибая трупы. — И, похоже, что оружие было в руках чернокожих, кем бы они ни были, — добавила она, хотя к этому моменту она сделала это просто как публичное признание своей ошибки; охотники уже знали, что она была неправа.
— Только не Коэрли.
Илна недолюбливала камень. Рациональная часть ее сознания понимала, что было глупо думать, что камень тоже ее недолюбливает; но не все в ее сознании было рациональным, и она думала так, чувствовала это глубоко внутри. Она прошла по выровненным дорожкам и поднялась на крыльцо, улыбаясь прохладным серым плитам под ногами. — «Я наступаю на тебя», — подумала она. — «И я достаточно глупа, чтобы думать, что ты это понимаешь».
Несмотря на то, что это было каменное здание, оно было очень привлекательным. Крыльцо простиралось на все четыре стороны, опираясь на рифленые колонны. Сам храм имел сплошные боковые стены, но только две колонны спереди. Илна прошла между ними в главное помещение. Прямо под крышей виднелись намеки на замысловатую резьбу, но единственный свет проникал через вход позади нее. В дальнем конце стояли две статуи на квадратных каменных постаментах: нечеловечески безмятежная женщина и женщина Корл. Круглое основание между ними было пустым; статуя, изображавшая обнаженного мужчину, лежала лицом на пол.
— Эй, почему они молятся человеку-кошке? — спросил Карпос.
Его голос испугал ее; ее внимание было настолько сосредоточено на статуях, что она не услышала шороха его одетых в оленью шкуру ног, входивших в храм позади нее.
— Это, наверное, Богоматерь, — сказала Илна. — Богоматерь и Сестра во Христе, Царица Небес и Царица Мертвых. Она снова посмотрела на изображение Корла. — Или, возможно, демон. Если кто-нибудь из этих людей остался в живых, мы можем спросить их.
— Но здесь, ни души, — сказал Карпос. — Асион все еще осматривается, но мы бы уже услышали что-нибудь, кроме коз, если бы здесь кто-нибудь был. В его голосе не было беспокойства. Охотники не были жестокими людьми, но они были суровы, и даже при жизни люди из этого сообщества ничего для них не значили. — Почему они сделали Сестру во Христе Корлом? — добавил Карпос, почесывая левую бровь кончиком лука. — Я никогда такого не видел.
— Я что, похожа на священника? — огрызнулась Илна. — В любом случае, я сказала, что это может быть демон. Она опустилась на колени, вглядываясь в основание, поддерживающее статую Богоматери. Ее глаза достаточно хорошо приспособились к полумраку, чтобы разглядеть вырезанное на нем изображение Пастыря, супруга Богоматери. Он держал свой посох наготове, чтобы отразить атаку неповоротливых длинноруких огров с обеих сторон. На основании под самкой Корлов была похожая сцена: вождь Корлов с развевающейся гривой, поднял свою дубину с набалдашником, когда крылатые существа со змеиным телом угрожали ему.
Основание, с которого упала мужская статуя, было простым. Илна, нахмурившись, поднялась на ноги. — Здесь ничего нет, — сказала она. — Мы проверим жилые помещения, прежде чем решим, что делать дальше. На другом склоне есть хижины.
Кто-то застонал у ног Илны. Она отскочила назад.
— О, Сестра во Христе, возьми меня, госпожа! — воскликнул Карпос, указывая своим натянутым луком на фигуру на полу. — Это не статуя! Это человек!
***
Гаррик, некогда правитель Островов, стоял перед крупнейшим городом Коэрли. Люди-кошки называли это место просто «Место», потому, что десять тысяч его жителей делали его уникальным среди расы, которая обычно группировалась в охотничьи отряды из дюжины или двух дюжин особей. Когда Изменение эпох объединило их, это Место оказалось в пределах двадцати миль от Валлеса, столицы островов.
— Коэрли, выводите своего представителя-чемпиона! — крикнул Гаррик. Он был единственным человеком, который бегло говорил на языке людей-кошек, хотя он заставил десятки клерков и армейских офицеров выучить образцы их щелчков и шипения. — Выводите его сразиться со мной, или пусть выходит ваш Совет Старейшин сдаваться!
— Или мы могли бы просто разобраться с кошачьими тварями так, как поступил бы я в свое время, парень, — сказал призрак, разделяющий мысли Гаррика — Король Карус, его предок и советник. — Сожгите город дотла и убейте всех животных, которые выживут в огне. И отправляйся в следующий город и сделай то же самое.
— «Но Теноктрис говорит, что они нам нужны», — подумал Гаррик. — «И если бы она сказала, что нам нужно объединиться с обезьянами на деревьях Шенги, я был бы там, в джунглях, размахивая бананами и щебеча». Образ высокого загорелого короля в сознании Гаррика запрокинул голову и рассмеялся.
— Да, парень, — сказал Карус. — И ты, конечно, был бы прав. Но скорее обезьяны, чем кошки, съели бы людей, если бы мы им позволили.
— Если бы, — повторил Гаррик с ударением. Его улыбка и улыбка короля мрачно расширились.
Орнифал и другие острова королевства теперь представляли собой цепь высокогорий, окружающих огромный континент. Суша не поднялась в том смысле, в каком землетрясения и извержения вулканов иногда поднимают остров из моря — или погружают его на глубину вместе с городами на нем, оставляя их обреченных, кричащих жителей барахтаться в кипящих волнах. Изменение сплотило острова времен Гаррика в кольцо, которое соединило периоды, когда Внутреннее Море было сушей. Лучшим термином были бы фрагменты периодов.