Зеркало миров
Шрифт:
Уолдрон поговорил со своими помощниками и возобновил медленное продвижение вдоль строя, наблюдая за обмундированием своих солдат и раздавая похвалы и замечания по мере необходимости. Когда он добирался до арьергарда — под командованием Аттапера — он снова двигался вперед. Возможно, Уолдрон не отличался самым богатым воображением среди офицеров, но он был компетентен и совершенно неутомим в выполнении своих обязанностей.
Шарина изначально задавалась вопросом, почему ее брат — и, более того, Король Карус — оставил Уолдрона командовать армией, когда он с самого начала ясно дал понять, что не верит, что кто-то, кроме дворянина из Северного Орнифала, такого как он сам, должен быть на троне Островов. Она пришла к пониманию того, что Карус, вероятно, инстинктивно понимал, что чувства Уолдрона никогда не повлияют на решимость, с которой он выполняет свои обязанности, и что его клятва была тверда, как горы. На самом деле, так же тверда, как клятва Гаррика; или Шарины.
Тропа расширилась, хотя и была скользкой от талой воды ледника, находящегося слева. В прежние времена у этой гряды холмов не было названия: весь регион находился под Внутренним Морем. Нынешняя долина представляла собой голую скалу с остатками ледника. Солнце отливало голубым от льда, оставшегося в более глубоких впадинах.
В поверхность ледника было вморожено чудовище. Действительно, кончик короткого крыла торчал изо льда. — Расиль, — резко сказала Шарина. — Что это? Что это за штука в леднике?
Волшебница Корл перебирала в пальцах бусины, бормоча тихие заклинания. Бусины были разных сортов — деревянные, коралловые и цепочка камней, казалось, подобранных наугад в русле ручья. Она проследила за направлением указующей руки Шарины, ее мордочка дернулась.
— Дракон, — ответила она и посмотрела на окружающий пейзаж так, словно видела его впервые. — Это очень старое место. Да, очень старое. Но я не думаю, что оно простирается очень широко.
— Но что это за существо? — спросила Шарина. — Оно опасное?
Расиль пожала плечами, сидя на своем стуле. — Это было бы так, если бы оно было живым, — ответила она. — У Истинных Людей есть о них легенды. Они хищники, но не совсем животные; у них есть некоторая способность мыслить. Она издала свой скрипучий смешок и добавила: — Однако среди них не было волшебников, поэтому их нельзя считать по-настоящему способными к цивилизации.
— Будут ли еще драконы? — спросила Шарина. — Я имею в виду, не замороженные во льдах.
— Я не могу сказать, Шарина, — ответила Расиль. — Но я так не думаю. Легенда утверждает, что Баррог, Мудрейший из Мудрых, очистил мир от драконов. — Ну, очистил его от демонов, потому что это скорее легенда, чем история — и заключил их всех в ледяные оковы до Последних Дней, когда они будут освобождены, чтобы сражаться против людей и богов. Истинных Людей, конечно.
— У нас будет достаточно времени, чтобы побеспокоиться об этом, когда мы победим Последних, — сказала Шарина, осознавая, что она очень устала. — Мы не собираемся разбить Последних. Лучшее, на что мы можем надеяться в Панде, — это выиграть стычку, но даже это не гарантировано.
С дальнего конца колонны раздался звук трубы. Один из пехотинцев роты, стоявшей непосредственно перед Шариной, повернулся и проревел: — Стоять!
Капитан Аскор обратился к сигнальщику, тело которого обвивал его рог. Этот человек повторил сигнал, полученный из начала колонны, более насыщенным, менее настойчивым тоном своего длинного инструмента.
— Ваша светлость? — обратился Лирес. — Мы снова останавливаемся. Лирес никогда до конца не понимал форм вежливого обращения. С другой стороны, этот солдат дважды был смертельно ранен, спасая жизнь Шарины. Ни она, ни кто-либо другой в ее присутствии не собирались читать ему лекцию о важности обращения «Ваше высочество» вместо какого-либо менее почтительного обращения.
— Уолдрон сказал нам, что это вполне вероятно, — мягко ответила Шарина. Она посмотрела на холмы. Дракон остался позади, но она не сомневалась, что в новом мире, вызванном Изменением, были другие — и еще худшие — ужасы. Даже без предупреждения Уолдрона она уже понимала, что следует ожидать задержек.
Переброска армии морем была сложной задачей. Корабли медленно отправлялись в путь. Они теряли друг друга из виду и не могли придерживаться графика даже без штормов, которые еще больше затрудняли движение. Экспедиция по суше была гораздо хуже. Колонна двигалась со скоростью самого медленного элемента, и что-то всегда шло не так в каком-то месте, или сразу нескольких.
Шарина и Кровавые Орлы были довольно близко к голове колонны; суммарные задержки становились тем больше, чем ближе вы находитесь к хвосту колонны. Арьергард приходил в лагерь уже после наступления темноты, как это происходило каждый день с тех пор, как армия выступила в поход. Уолдрон каждое утро перемещал предыдущий головной полк в тыл и непрерывно перемещал второй полк вперед.
Эпосы игнорировали многое из того, что касалось передвижения и снабжения армии. Поэты говорили только о битвах — и теперь, когда Шарина видела сражения, она знала, что реальность тоже не очень похожа на эпосы.
Расиль перебирала четки с закрытыми глазами, бормоча что-то хриплым шепотом. Было ли это религиозным упражнением, колдовством или просто средством расслабления? Конечно, ответ не имел значения; это был просто вопрос того рода, который крутился в голове Шарины во время этих сводящих с ума остановок. Ей следовало бы взять с собой древнюю рукопись для чтения, хотя у ее брата было больше вкуса к литературе, чем у нее.
Она посмотрела на землю. Талая вода была заметно голубой, даже в неглубокой луже у ее ног. Ее лицо в отражении выглядело бледным, хотя, вероятно, цвет воды был отчасти виноват в этом…
Но рядом с ней был Принц Ворсан. Шарина инстинктивно обхватила себя руками, чтобы оттолкнуться от пустого воздуха. Это совсем не помогло. Зеркальная поверхность повернулась, и она оказалась внутри, в зале из полированного камня и отражений.
— Зачем вы это делаете? — крикнула она мужчине, который смотрел на нее с другого конца ротонды. Сегодня у нее с собой нож из Пьюла, как всегда, когда она в поле с армией. Были времена, когда его тяжелое лезвие было границей между жизнью и смертью. Как для самой Шарины, так и для королевства. Сейчас она не потрудилась просунуть руку сквозь разрез своей верхней туники, чтобы коснуться рукояти. Она была слишком зла, чтобы нуждаться в убеждении.
— Ради вас же самой, Шарина, — отозвался Ворсан. Сегодня на нем была мантия из алого бархата, идеально подходящая к рубину в виде кабошона на среднем пальце левой руки. Кольцо мерцало внутренним огнем, когда он успокаивающе жестикулировал. — Конечно, вы уже должны были понять, что для вашего мира нет никакой надежды. Оставьте его и присоединяйтесь ко мне.
Шарина уставилась на волшебника: приятный на вид человек среднего роста, не лишенный физической привлекательности, но без той искорки, которая сделала бы его интересным как мужчину. Она не сомневалась, что Ворсан умен и способен на многое, но не могла представить, что проведет какое-то время в его компании. Провести с ним вечность было бы невозможно: она предпочла бы умереть. Что, вероятно, и произошло бы, поскольку она видела, что у людей нет надежды, чтобы победить Последних.