Зеркало отчаяния
Шрифт:
Оттуда на нее смотрела совсем другая девушка.
Уверенная, решительная, серьезная... ах, если бы она была такой!
А ей - страшно, так страшно...
А пахнет вкусно. Особенно после овсянки. Интересно, что в корзинке?
Мария-Элена, хоть и привыкла к монастырской умеренности, но все же была нормальной, живой и здоровой восемнадцатилетней девушкой, с таким же здоровым аппетитом.
И через несколько минут салфетка, которой была накрыта корзина, полетела в сторону, а в руках у монастырской воспитанницы оказался громадный пирог с мясом. С поджаристой хрустящей корочкой.
Переживания?
И девушка занялась пирогом, не обращая внимания более ни на что. Он же с мясом, с соком... Марии-Элене совершенно не хотелось закапать все соком, измазаться и выглядеть как поросенок.
Уммм... как же вкусно! Просто невероятно!
***
Дорак Сетон покосился на карету и едва спрятал презрительную усмешку.
И вот это - Домбрийская?
Вот эта серая бесцветная мышь?
Да на нее без слез не взглянешь, она же страшна, как смертный грех. И судя по всему - так же глупа, как грешники. Такую можно украсить лишь очень серьезным приданым... к примеру - герцогством Домбрия. Но вряд ли родственники уделят ей хоть кусочек от пирога...
Ну и поделом.
Удел серых мышек - быть пищей для кошек и котов. Это закон жизни...
Разумеется, себя храбрый капитан относил к последней категории, но позариться на это?
Столько даже он не выпьет...
То ли дело - ее мачеха. Вот уж кто выглядел великолепно, так это Лорена Домбрийская. Высокая, стройная, с длинными светлыми волосами, уложенными в сложную прическу, с громадными голубыми глазами и потрясающей фигурой. Руки так и тянулись...
Капитан аж зажмурился от приятных воспоминаний....
И дочка у ее светлости тоже хороша... Копия матери, только глаза карие, глубокие... и бедовые, ой, бедовые. В самом соку девка, только вот без приданого даже на герцогскую падчерицу охотников немного. Отчим мог бы ей выделить долю, но матери Силанты нужна не доля. Ей нужно все.
И она свое получит, без сомнения. Ну что эта мышь может противопоставить Лорене?
Дорак покосился на карету, в которой сидела герцогесса. Сидела тихо-тихо, подтверждая мнение капитана о ее мышиной породе, даже шторы не открывала. Что такая может? Да ничего, только молиться и плакать. Чему их еще могут научить по монастырям? Покорись, дочь Его, смирись, дочь Его, принимай с покорностью любые испытания, выпавшие на долю твою - и молись, молись, молись... очень удобно для всех, кроме самой девицы. Но кого интересует ее мнение?
Была бы хоть красивая, а то... в кого бы не пошла эта мышь, но точно не в отца. В мать?
Или там и другой отец был? Кто их, герцогинь, знает?
Ах, Лорена, Лорена...
Дорак вспомнил, как рассыпались дождем по его груди золотые волосы, как светилось розовым в полумраке нежное тело, как стонала под ним женщина, и почувствовал, что на коне стало несколько неудобно. Но не в карету же проситься?
Это с Лореной они однажды, в карете... не в этой, правда, в другой, но было, было, что вспомнить. И за поездку Дораку обещана награда...
И кто эти штаны шил? Сволочи! Тесно же...
Лорена Домбрийская, замок Донэр
Ее светлость в данный момент не думала о любовных утехах. Она встречала королевского стряпчего. Лично.
Конечно, она - герцогиня, а это простой стряпчий, быдло, чернь площадная, но если уж господину Тальферу доверяет Его Величество...
Тут и герцогиня может благосклонно приглядеться к мужчине, а может, и найти в нем союзника? Почему нет? Она - красивая молодая женщина, он - мужчина, нельзя сказать, что красивый, но не старый... попробовать-то всяко можно!
Так что Лорена лично вышла во двор и улыбаясь пошла к карете, из который, отдуваясь и сопя, вылезал мужчина. И тут же испытала разочарование.
Это?
Тот самый господин Тальфер?
Верилось с трудом.
Господин Тальфер был фигурой примечательной, в Аллодии, да и за пределами страны о нем не судачил только глухой.
Барист родился в семье зажиточного купца Жареля Тальфера, но далеко не первым сыном. Шестым ребенком.
Четыре сына, две дочери... тут не купеческое состояние нужно, чтобы всех обеспечить. Но мальчишка рос смышленым. Дома его не ждало ничего хорошего, разве что место приказчика в лавке при старших братьях, но Бариста это не устраивало. Рано поняв, что в этом мире надо пробиваться самостоятельно, и лучше всего для него найти себе хорошего покровителя, Барист, недолго думая, отправился в ближайший монастырь. Послушником.
Как уж он там молился - никому не известно, а что вот монастырь святого Карена Рукоположителя стал богатеть день ото дня, заметили все. Не слишком известный храм, все достоинство которого заключалось в его расположении рядом со столицей, принялся прирастать, богатеть, нанимать людей то на стройки, то для других работ...
Так что на храм обратил внимание архон Аллийский, Реонар. Он предложил послушнику перейти к нему, Барист помялся для вила, набил себе цену - и согласился.
По странному совпадению, принялся богатеть и архон. Свой первый монастырь Барист тоже не забывал, так что настоятель малым не в каждой молитве возносил благодарность небесам за такого умного и услужливого молодого человека. Молился он с душой, вдохновенно, и Он, всеслышащий, не остался глух к мольбам.
Как известно, не ворует лишь его величество, потому как у себя самого воровать - дураков нет. А вот его чиновники - воруют, их помощники - воруют, на местах - воруют...
Говорят, что когда-то и где-то видели честного чиновника, но найти его не удалось даже силами Церкви, так что явление чуда не состоялось. Это в лавке Барист не мог окинуть взглядом всю картину и оценить количество денежных рек, которые утекали налево. А в качестве личного распорядителя финансами господина архона - мог. И обратил.
Сообщив своему господину, что королевский министр финансов не ворует только когда спит. Вот документы, вот доказательства, столько собрано, столько попало в казну, столько мимо казны... Кто-то думает, что храмы - это просто так? Не-ет, туда народ приходит делиться своими горестями, и информации туда стекается ох, много. А кто владеет информацией,, тот владеет и миром. Или очень нескромные Его кусочком.
Тальферу мир не был нужен, но и делиться деньгами своего начальника он совершенно не собирался. Архон подумал, да и отправился к его величеству.