Зеркало времени

Пащенко Николай

— Я действительно не то сказал; мне хотелось спросить, каким образом он строит модель мира, о котором правдоподобно, если не правдиво, рассказывает?

— Боюсь, Джим, мы сегодня не очень продвинемся. На твой сложный вопрос весьма простой ответ: он строит модель мира возможного. В этом смысле он делает то же самое, что и любой из нас, вполне нормальных людей. Согласись, картина мира, представляющаяся каждому из нас, глубоко субъективна, хоть охрипни, доказывая, что именно ты, и никто другой, объективен в своих истолкованиях. Вот поэтому мы и представляем себе мир возможный, а не тот, который, может быть, и существует в какой-то реальности. Индуизм и буддизм прямо говорят об этом: окружающий нас мир — не более чем иллюзия. Вдумайся, Джим, ты сам что из себя представляешь, сбросив костюм или военную униформу?

Ты, твоя личность, любые чувства и навыки — это всего лишь твои сознание и память! Больше за душой у тебя ничего нет! Правда, у меня язык не повернётся сказать о тебе, что ты — иллюзия. И о себе тоже. Ты ведь мне неплохо платишь!

— Так что же, значит, он здоров?! — воскликнул Миддлуотер. — Но как он может быть здоров, когда он, как я понял, находится не в своем сознании, а в сознании другого человека?

— У него — фрагментарные, локальные представления о чужом сознании и памяти другого человека, Джим! И те и другие, о — всё это не более, чем его иллюзии! И хотела б я знать, какую картинку мира воспроизводит в себе он!..

— Момент! Погоди, погоди… — Миддлуотер не собирался выпускать из своих рук бразды правления. — Эйко, да ведь на самом деле чудес не бывает! Есть же какой-то простой и ясный ответ; первое: либо он вошёл в сознание человека, которым он был в прошлой жизни, допустим, что это был дед Джорджа — Майкл Уоллоу, который действительно летал на гидросамолетах Сикорского, в звании капитана командовал «Сверхкрепостью», в апреле 1945 года был ранен, — Эйко, мы тщательнейшим образом всё это проверили и, формируя дело, произвели нотариальное удостоверение биографий отца Джорджа и деда Джорджа, — Майкл Уоллоу был ранен при налёте на Токио, привёл подбитую машину еле с четвертью полуживого экипажа на Иводзиму, грохнулся на этот богоспасаемый остров, в госпитале вылечился, затем женился на Кэролайн Ван Веерден и родил, чёрт побери, отца этого потерявшего в полёте сознание Джорджа! Майкл Уоллоу — это родной дед Джорджа!

Второе: каким-то образом «сорвало» информационную оболочку с мозгов потерявшего в полёте сознание Джорджа Уоллоу и «накинуло» её на мозги Бориса. Джордж присягнул, что ничего особенного, никаких подробностей о своей семье Борису Густову не рассказывал. Он не возил с собой даже фотографии родителей и деда с бабкой, только единственное фото собственных жены и детей, которое тоже никому не показывал. А Борис «получил» чудесным способом эту информационную оболочку и каким-то непонятным образом её использовал при собственном практически отключенном сознании.

Третье: Борис сам каким-то манером вошёл в информацию в памяти Джорджа, которой тот располагал, но сам Джордж и не подозревал, что располагает… Тьфу!.. Сам спрыгнешь с ума с этими нашими непонятными делами…

Госпожа Одо вежливо молчала.

Миддлуотера словно понесло, потоки слов полились из него безостановочно, с периодами, похожими по протяженности на океанские:

— Прости, Эйко. Моя супруга Диана, а у нас Дайана, историк по образованию. Правда, работать ей не пришлось. В домашних условиях обожает исторические романы, эпохой античности неожиданно увлекла мою мать, в ущерб даже вечному увлечению модами, и широко просвещает меня, когда мы видимся, поэтому обращусь к древним аллегориям. Наверное, нам неслыханно повезло, что Густов не вошёл в образ Наполеона и «довольно артистично» не потребовал к себе для утех свою любимую креолку Жозефину, австрийку-жену или полячку-аристократку Валевску. Но учёных французов-экспертов по эпохе наполеоновских войн мы бы ещё нашли. Выписали бы, коли надо. А вот если бы Густов «въехал» в сознание фараона-реформатора Аменхотепа IV, который ввёл культ поклонения Солнцу и принял имя Эхнатона, то наверняка принялся бы вспоминать бы свою дорогую любимую супругу Нефр-эт, которую мы очень по-свойски почему-то стали именовать Нефертити. Тогда уже ты, Эйко, полагаю, в свою очередь, срочно отыскала бы не только эксперта, безупречно болтающего на арго древнеегипетских каменотёсов и изъясняющегося в то же время высоким стилем жрецов, но быстренько откопала бы и наиближайшего сподвижника фараона по солнечному заговору!

Я живу в величайшей стране мира! И действительно уважаю, не побоюсь упрёка в наивности, даже люблю по-своему моего президента, служу ему. Но, по-видимому,

у каждого из нас есть свой приставленный пакостливый карлик, свой крошка Цахес. И я окончательно «съехал» бы, пытаясь растолковать моему непосредственному «Уолтеру Джиббсу», по чьему именно персональному упущению города Содом и Гоморра, подвергнутые гневу Господнему, вошедшие даже в такой авторитетный источник, как Библия, и потому известные «буквально всем», о которых «все говорят», оказались превентивно не наказаны обстрелом нашими крылатыми ракетами? Каким персонально должностным лицом из нашей администрации своевременно не использован прекрасный шанс перевооружить устаревающими для нас самих крылатыми «Томагавками» египетские колесницы, чтобы с этого что-то ещё и поиметь?! По какой причине упустили здесь финансовую и политическую выгоду для страны? Кто за это упущение ответит перед налогоплательщиками? Мне кажется, мой сенатор «Джиббс» считает, что Египтом до сего дня правит фараон, но, вполне возможно, власть его конституционно ограничена парламентом с попеременно меняющимся большинством то республиканцев, то демократов… Благодарю тебя, дорогая Эйко. Действительно, пора прощаться.

Полковник остановился.

— Приглашаю к столу, Джим, — вставая, сказала Акико и по-японски вежливо и степенно поклонилась, — лёгкий овощной ужин. Хотя в Вашингтоне, пожалуй, уже близится к прошедшему утру. Специально приказала купить и приготовить любимую тобой капусту брокколи.

Миддлуотера приглашение неожиданно для госпожи Одо раздосадовало. Или так он отреагировал на упоминание своей столицы. Он бросил на неё подозрительно-испытующий взгляд и вежливо, но холодно отказался.

— Тогда последний вопрос, Джеймс, — невозмутимо перенеся и ледяной взгляд, и отказ патрона вместе поужинать, всё так же чётко вымолвила своим переливчатым голосом госпожа Одо:

— Русское военное руководство Бориса не интересуется, где он и что с ним?

— Их чиновникам, как и нашим, уверен, ничего не нужно, кроме персональных кресел. Они, как всегда, не в курсе, пока он не определён для них руководством, тоже занятым преимущественно собственными делами. Мой президент, думаю, в лучшем случае, всё же информирует непосредственно их президента. А уж как тот использует эту информацию… Хо-хо!.. Тут же забывает или не считает нужным спускать её в работу… Разницы нет.

— Наверное, разница всё же есть. Знаете ли, сэр, — с напускной отменно вежливой серьёзностью, скрывая иронию, произнесла госпожа Одо, — у меня сложилось устойчивое впечатление, сэр, что этим самолётом русские на этот раз здорово утёрли вам нос, сэр.

Миддлуотер укоризненно и устало вздохнул. Взгляд его на Акико красноречиво подтвердил и понимание юмора, и нежелание продолжать разговор в шутливом тоне:

— А у меня, благодаря твоей подсказке, дорогая леди, в итоге сложилось стойкое убеждение, что энциклопедически образованный русский человек Кирилл Михайлович Августов когда-то просто-напросто взял, да нечаянно и чихнул, а вот теперь весь мир утирает носы… Что было бы со всеми нами, если бы ему вздумалось высморкаться?!

Когда Миддлуотер ушёл к лифту в сопровождении вызванного охранника, госпожа Одо, прохаживаясь по кабинету, коснулась лба правой рукой, сосредотачиваясь, и поднесла к губам левую ладонь с персональным компьютером. Наедине с компьютером она обращалась к нему по женскому имени:

— Джоди, справка: современные цивилизации мира.

Мелодичный голосок компьютерного звукосинтезатора с интонацией слегка удивлённой дамы ответил через секунду:

— К крупнейшим цивилизациям мира на современном этапе относят: западную, православно-славянскую, конфуцианскую, латиноамериканскую, исламскую, японскую, индуистскую, африканскую. Всего восемь.

— Джоди, благодарю. — Госпожа Одо удовлетворённо улыбнулась. Как ни хотелось бы Соединённым Штатам свести всё геополитическое устройство к однополярному миру, объективно из их затеи долго ещё ничего не выйдет. «Джеймс даже не приметил в моём кабинете суперсовременный мощнейший биологический компьютер, с которым связывается Джоди, отчего и проистекает её всеведение. Вот какой не любопытствующий оказался в гостях у меня мистер детектив», — подумала она.

— Джоди, был ли в недавней истории однополярный мир? — Госпожа Одо задала этот вопрос импульсивно, неожиданно для себя.