Зеркальшик
Шрифт:
Зеркальщик удивленно покачал головой. Цифры всегда смущали его ум, особенно когда речь шла о деньгах. Мельцер считал деньги выдумкой дьявола. Если их нет, человек вынужден добывать их тяжким трудом. Но если они есть, — а зеркальщику довелось пережить обе ситуации, — то нужно заботиться о том, чтобы они не утекли сквозь пальцы, что гораздо труднее, чем достать их.
— Я бы, — задумчиво начал Михель Мельцер, — охотно помог вам, мастер Лин Тао, но ваша затея требует огромных затрат!
— Это не должно волновать вас, — слегка раздраженно ответил китайский посланник. — Скажите, согласны ли вы с обещанной платой и готовы ли
— Ну конечно же, — воскликнул Мельцер, — если вы создадите все условия! Мне нужна плавильная печь, дерево — ясень или бук — свинец, олово и сурьма, и немало глины высшего сорта. Кроме этого, деревянная рама и пресс, решетка для сушки и сундуки, столько, сколько можете достать. И все это к завтрашнему дню!
— Хорошо, — спокойно ответил Лин Тао. Зеркальщик удивленно поглядел на китайца, словно тот не расслышал его слов.
— Я сказал «к завтрашнему дню», — повторил Мельцер.
— Я так и понял. Спрячьте ваши деньги в безопасное место и следуйте за мной!
Мельцер послушался и направился за своим провожатым. Они дошли до полуразрушенной церкви к северу от Авгус-тиноса, где жили котельщики, стеклодувы и оловянщики. Портал здания был заколочен тяжелыми балками, словно неприступная крепость. Но под козырьком справа была дверь, ведущая внутрь.
Прошло некоторое время, прежде чем глаза Мельцера привыкли к темноте, царившей в церкви. Он замер от удивления: вместо алтаря вздымалась высокая плавильная печь с местом для котла и высоким дымоходом высотой с колонну в соборе. Стволы деревьев и слитки свинца, меди и олова лежали целыми стопками, готовые к использованию. В поперечном нефе стояли две бумажные фабрики. Они были больше, чем те, что Мельцеру когда-либо доводилось видеть, и, кажется, уже сослужили неплохую службу: в боковых продольных нефах лежали высокие стопки неразрезанной бумаги. Добрая дюжина прессов и веретен толщиной с молодое деревцо находились рядом, в главном нефе. А там, где раньше был вход в церковь, стояли столы с деревянными рамами, а также сундуки и ящики — числом около сотни, и двенадцать чанов с глиной.
— Что это все значит, мастер Лин Тао? — беспомощно спросил Мельцер, и его голос эхом отразился от голых стен. — Кажется, вы в сговоре с дьяволом! — Мельцер повернулся. Лин Тао и след простыл.
— Куда вы спрятались, мастер Лин Тао? — крикнул Мельцер, поскольку ситуация показалась ему жутковатой.
Тут голос посланника прозвучал с небольшого возвышения над входом, и зеркальщик, подняв глаза вверх, увидел Лин Тао, перегнувшегося через каменные перила.
— Это, — ответил он, — не дьявольские козни, а лаборатория мастера Лин Тао, и она даст мне больше власти, чем у турок с их пушками и у генуэзцев с их кораблями. Да, даже Папе с его благочестивыми обещаниями придется склониться перед этой властью. И власть эта — искусственное письмо. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Да, то есть нет, — растерянно ответил Мельцер. — Я вижу только материал и инструменты, в таком количестве, какого не видел никогда. Всемогущий Боже, да вам нужна сотня людей, чтобы привести все в движение!
— Сотня? — Лин Тао хотел засмеяться, но сильно закашлялся. — Когда начнется работа, здесь будут трудиться четыре сотни рабочих, по двести в смену, днем и ночью. Люди готовы и ждут, когда вы приступите. Не хватает только букв.
— Теперь я понимаю, — сказал Мельцер.
Лин Тао спустился с возвышения и подошел к зеркальщику:
— Не знаю, понимаете ли вы все до конца, мастер Мельцер, но вы не выйдете из этой лаборатории, пока не отольете нужные буквы. Я совершенно серьезно.
Так зеркальщик из Майнца той же ночью приступил к копированию глиняных букв. Работа потребовала гораздо меньше усилий, чем он ожидал. Для литья Мельцер выбрал тот же сплав, который использовал для своих зеркал: восемьдесят две части свинца, девять частей олова, шесть — сурьмы и три части меди. Но все это оставалось его тайной.
За два дня и две ночи он спал всего три часа. Мельцер отлил столько букв, что их хватало на то, чтобы начать насаживать латинский текст индульгенции в зеркальном отображении на плоскую клетку: около девятисот кубиков-букв, обрамленных в дерево, направленных против плотской страсти и всех иных грехов.
Как только была готова первая пластинка с текстом, Мельцер сделал вторую, третью и четвертую. Затем китайцы, которые владели этим искусством, принялись за печать. Процесс ничем не отличался от того, что Мельцер видел у резчиков по дереву в Майнце, печатавших на мягкой бумаге изображения святых с благочестивыми текстами, которые были вырезаны на дереве и жирно намазаны сажей. Зеркальщик делал все новые и новые буквы, выстраивал их в порядке появления в индульгенции, пока наконец не набралось двенадцать клише.
Лин Тао, казалось, удивился выдержке и ожесточению, с которыми зеркальщик выполнял свою работу. Китаец сказал:
— Мастер Мельцер, может быть, по виду вы и европеец, но внутри у вас — душа китайца.
Мельцер не понял, что имел в виду Лин Тао, и рассмеялся.
— Вы хотите сказать, что моими предками, вероятно, были китайцы?
— Нет, я не это имел в виду. Мне кажется, что ваш характер сродни характеру китайцев. Европейцы преданы Богу, но противостоят судьбе. Китайцы же, напротив, преданы судьбе, но противостоят Богу.
— Этого я не понимаю.
— Ну, я хочу сказать, что мы, китайцы, хоть и подчиняемся течению жизни, но если нужно сделать невозможное, мы не позволим ни одной силе мира помешать нам. Я никогда не думал, что вы способны справиться с поставленной задачей за такое короткое время.
Мельцер пожал плечами, словно хотел сказать: в таком случае вы недооценили меня, мастер Лин Тао.
В тот же миг громкий крик перекрыл глухой шум плавильной печи и поскрипывание печатного пресса, и к Лин Тао приблизился высокий мужчина в длинном черном плаще и с капюшоном на голове, сопровождаемый бурно протестовавшим китайцем. Лин Тао был удивлен внезапным появлением незнакомца, ведь маленькая боковая дверь находилась под тщальным надзором. Лин Тао возмущенно вскричал:
— Как вы сюда попали, чужак, и что вам здесь нужно?!
Незнакомец подобрал полы своего плаща, элегантно приставил левую ногу к правой, поклонился и изящным движением отбросил накидку в сторону, так что стали видны завязанные на коленях панталоны и сверкающий золотым шитьем камзол. При этом непрошеный гость сказал:
— Простите, мастер Лин Тао, что я вошел без вашего позволения, но этот пес в обличье стражника отказался сообщить о моем прибытии! — Человек в плаще вытянул левую руку, указав на своего преследователя. (Нетрудно было понять, что рука эта сделана не из плоти и крови, а из дерева) И добавил: