Зерно Граната

Грозовская София

– Великий Зевс, – услышала я голос Афины, – Рассуди наш спор. На столе оказалось яблоко для прекраснейшей богини. Скажи, Громовержец, кому оно предназначалось?

Зевс замешкался. Забавно видеть, как тучегонитель обдумывает, кого наградить плодом с меньшими последствиями. Афина смотрела воинственно и гордо. Афродита обольстительно улыбнулась, закусив губу. А Гера надменно сверкнула взглядом.

– Для Зевса вы все прекрасны, – грустно начала я, заметив благодарную улыбку, которую подарил мне Зевс. – Предлагаю, чтобы прекраснейших из богинь судил смертный. Его решение будет честным и справедливым!

Боги

заволновались, по рядам столов прошёл взволнованный шепот: ”Но кто? Кому мы доверим?…”.

– Пусть судит Парис, – я обвела взглядом богов, вспоминая царевича-пастушка. – Мы все знаем, что Мойры прядут великую судьбу этого юноши. Так пусть ее нить начнется прямо сейчас…

Меня поддержали восторженными криками и поднятыми кубками. Гера почти незаметно исчезла, подарив соперницам торжествующую улыбку. Немудрено, что бедный Парис сейчас узнает цену правильного ответа.

Осталось только две соперницы. Связываться с Афиной опасно. Она ждет честной и справедливой победы. Наивная девочка, справедливости нет ни среди смертных, ни среди богов. Она первая закроет своим щитом Зевса, первая, кто примет бой за право царствовать на Олимпе. И первая, кто падет, сраженная Гадесом.

Я смотрела на растерянную улыбку Афродиты, а потом тихо позвала ее к себе.

– Деметра, – Афродита с надеждой подошла ко мне, оглядываясь по сторонам. – Тетушка, ты хочешь помочь мне выиграть спор?

Какая прелесть! А еще говорили, что у меня Персефона глупая! Да как они посмели отобрать этот титул у богини любви? Я кивнула, отходя дальше в тень деревьев и увлекая ее за собой.

– Я помогу тебе выиграть, – шепотом начала я, а глаза племянницы засветились, – но и ты должна помочь мне. Выполнить одну мою маленькую просьбу.

Афродита часто закивала, соглашаясь на любые условия.

– Пообещай Парису, что ты поможешь жениться ему на самой прекрасной смертной женщине, – заговорчески начала я. – Мужчины все одинаковы. Что боги, что люди. Самолюбие для них важнее их собственной жизни.

Афродита сначала хихикнула, а потом нахмурилась.

– Но самая прекрасная смертная – это Елена, – пробормотала богиня любви, закусив губу. – Она замужем за Менелаем, спартанским царем. Он боготворит ее…

– Большие мальчики разберутся сами, – я пожала плечами и улыбнулась племяннице. – Главное ведь результат и выигрыш, верно? Какое тебе дело до смертных, о самая прекрасная из богинь? Хотя нет, Парис еще не решил. Вот интересно, если самой прекрасной окажется Гера…

– Что ты хочешь? – вцепилась в мои черные одежды Афродита. Да, милая, я знала, что ты согласишься.

– Подари любовь Императору Альтаиру, – шепотом проговорила я, издали видя строгое лицо Афины. – Самую сильную и самую чистую. Я считаю несправедливым, что Геката не подарила ему главный дар – дар любви. Богиня колдовства не любит, когда вмешиваются в ее дела, но я просто не могу пройти мимо такой несправедливости. Особенно сейчас, когда моя дочь нашла своё счастье, пусть и без меня.

Афродита закивала и со счастливейшим лицом вернулась на праздник к другим богам. Отлично! Теперь эта змея, Геката, не сможет помешать моему плану. Она будет слишком занята, чтобы совать свой нос в мои далеко идущие планы.

Глава четвертая

Мы мчались с такой огромной скоростью, что от встречного ветра из глаз текли

слёзы и рассмотреть почти ничего не удавалось. Были видны только яркие искры, которые высекали копытами огненные скакуны.

Мои шарики света остались с Цербером, сердце подсказывало, что ему они нужнее.Вот как только остановятся эти американские горки – свадебным подарком потребую фонарь через каждый метр и урну. Без праха.

Ветер свистел в ушах, на зубах скрипел песок, пыль попадала в глаза, а колесницу трясло в разные стороны. Если бы не руки Бога подземного мира, крепко держащие меня, я бы вылетела уже на первом повороте. Мужчина, судя по рассказам, привыкший к одиночеству, потерю заметит не сразу. Есть и хорошая новость. Долго горевать он не станет.

Гадес что-то выкрикнул на незнакомом мне языке. Было у меня подозрение, что язык знакомый, просто из-за треска я не смогла разобрать ни слова. Колесницу резко дернуло вверх, заставив мой желудок радостно подлететь. Свод пещеры распахнулся, а меня ослепил яркий свет. Я не сразу поняла, что колесница остановилась. Желудок тоже. Меня мутило и покачивало, а я усиленно пыталась сглотнуть желудок обратно.

– Вот и прокатились, – усмехнулся Гадес, но тут же помрачнел. – Мое наивное дитя природы, ты меня слышишь? Понятно.

Он очень внимательно всматривался в моё лицо, а я пыталась лихорадочно сообразить, что ему ответить. Гадес смотрел на меня задумчивым взглядом. Вряд ли у богинь слезятся глаза. Может, у них вообще слезные железы отсутствуют? Плохой день, плохой день, плохой день!

– Как здесь красиво, – всхлипнула я, нарочито громко шмыгнув носом, и кося одним глазом, слегка припорошенным могильной пылью, на Гадеса. – Я слышала, что Подземный мир прекрасен, но я даже представить себе не могла, что настолько!

Кажется, поверил. Еще бы! Тут даже врать не пришлось. Жемчужное небо переливалось маленькими блестками – звездами. Кажется их называли, гиады. Не помню на какой странице того злосчастного курсача, про них было целых две строчки!

Колесница стояла в нескольких шагах от белоснежного мраморного фонтана, выполненного в форме вставшей на дыбы лошади. Вода стекала тонкими струями по гриве, омывая крутые бока скакуна.

От фонтана в разные стороны вели восемь дорожек, вымощенных светлым кирпичом. Одна из них уходила в сторону золотых полей, на которых танцевали и играли красивые девушки, с огромными венками на голове. Другая уходила в темную, таинственную чащу леса, окруженного светлячками. Самая широкая дорога вела к дворцу, а еще две огибали его по разные стороны. Та, на которой стояли мы, вела к переправе Харона, а вот куда ведут еще две я не знала.

– Сумеет ли Воплощения Весны затмить красоту моего дворца? Все это теперь принадлежит тебе, – с гордостью спросил Гадес. В этот момент он был похож коллекционера, демонстрирующего свою коллекцию всем желающим и не очень.

– Не сумеет, но будет стараться, – ответила я, любуясь черным дворцом.

Он был воистину огромен, под стать самомнению хозяина, на которого я бросила мимолетный взгляд. Огромные окна, гостеприимно распахнутые двери и чувство, словно я попала в какую-то таинственную, немного мрачную, но при этом завораживающую сказку. Почему-то никто не выбежал нас встречать, и это удивляло. Так! А где мой большой и пушистый мальчик?