Жаклин Кеннеди. Американская королева
Шрифт:
Вечером в субботу 23 ноября доктор Уолш сделал Джеки еще одну инъекцию амитала. Перед тем как лечь в постель, она позвала Бобби: «Мне нужно утром увидеть Джона, я хочу попрощаться и положить кое-что в гроб». Бобби обещал зайти утром и проводить ее в Восточный кабинет. Когда он ушел, Джеки написала последнее любовное письмо мужу, положила в конверт и запечатала. Несмотря на амитал, спала она плохо, все время ворочалась и звала Джона. Бобби позвонил Ормсби-Горам, попросил приехать и побыть с Джеки. В воскресенье тело Джона в последний раз покинет Белый дом – еще один шаг к разлуке навсегда. Джеки попросила Каролину написать отцу письмо, затем Каролина нацарапала еще несколько строчек, водя рукой братишки. Джеки положила в гроб свое письмо и письма детей, а также дорогие запонки, свой подарок мужу, и одну из его любимых вещиц – вырезанную на слоновой кости президентскую печать, которую подарила ему на
Джеки еще не знала, что, когда она собиралась спуститься к гробу мужа, Джек Руби застрелил «дебильного коммуниста» Ли Харви Освальда в гараже далласской тюрьмы и Освальда привезли в тот же госпиталь, что и президента, но в соседнюю операционную. Канал NBC транслировал сцену убийства. Перед отъездом в Капитолий президент Джонсон мрачно сказал Бобби, что теперь у США дурная слава.
Джеки появилась на ступеньках Белого дома, держа за руку и детей. Ее вело чутье к театральности. Хотя обычно она избегала показывать детей, сейчас они были нужны для трагического триптиха – вдова и двое сирот. На глазах у всего мира Джеки, как выразился Джо Олсоп, стояла «в лучах истории». В Капитолии, после речей, Джеки снова взяла дочку за руку и сказала: «Мы попрощаемся с папой и поцелуем его на прощание, скажем, как мы его любим и как будем всегда скучать по нему». Копируя мать, малышка стала на колени и поцеловала флаг, которым накрыли гроб, потом ее ручка скользнула под полотнище, словно она хотела в последний раз прикоснуться к отцу.
В Белом доме, который Стас Радзивилл позднее описывал как «Версаль после смерти короля», Джеки сумела взять себя в руки и принять несколько важных решений, касающихся завтрашних похорон и ближайшего будущего ее семьи. Ей некуда было ехать из Белого дома, но на помощь пришли друзья. Дэвид Ормсби-Гор предложил перевести Каролинин детский сад в британское посольство. Кеннет Гэлбрейт обсудил проблему жилья Джеки с Авереллом Гарриманом, и тот сказал, что предоставит ей свой дом, а сам с женой переедет в отель. Тем временем Джеки продумывала детали похорон: кто где сидит, кто произносит речи, кто читает отрывки из Библии. Макджордж Банди, с которым она советовалась, говорил: «Все было правильно, вообще все, что Джеки делала в те дни, было правильно» Именно Джеки решила, что у могилы будет гореть Вечный огонь. Она обсудила с Рейчел Меллон цветочные композиции в соборе и на могиле. В итоге Рейчел украсила собор Св. Матфея двумя простыми синими вазами из Белого дома, поместив их на подставки и наполнив маргаритками, белыми хризантемами и вьюном. Она учла пожелание Джеки насчет огромного количества венков, которые пришлют люди. Джеки велела сложить их подальше от могилы: «Когда умер Патрик, ты прислала красивую маленькую корзинку. И я хочу, чтобы на могиле стояла одна плетеная корзинка с букетом из Розария. Только эти цветы, и никаких других».
Из Лондона прилетела Ли, на следующий день в Вашингтон прибыл Стас. Ли пригласила Онассиса. Он находился в Гамбурге и, узнав об убийстве, сразу позвонил Ли. Когда она пригласила его, он напомнил, что Кеннеди не хотел видеть его в Штатах до выборов 1964 года, но Ли возразила, что это вряд ли имеет теперь значение. На следующий день Онассис получил от Энджира Биддл Дьюка официальное приглашение на похороны – в качестве гостя Белого дома. Мэри Галлахер очень удивилась, увидев Джеки в холле под руку с незнакомым ей джентльменом; позднее горничная, Прови, сказала ей, что это Онассис. Его присутствие осталось практически незамеченным, однако о его визите коротко упомянул дотошный Уильям Манчестер.
Вечером в воскресенье 24 ноября, после того как тело Джона перевезли в Капитолий, все ужинали в Белом доме: Роуз Кеннеди – наверху, вместе со Стасом; Джеки, Ли и Бобби – в гостиной Джеки; остальные Кеннеди с гостями (Макнамарой, Филлис Диллон, Дэйвом Пауэрсом и Онассисом) – в семейной столовой. Этот ужин превратился в ирландские поминки, когда много пьют и шутят. Объектом шуток стал Онассис, якобы у него на яхте барные табуреты обиты кожей с китовой мошонки. Позднее к ним присоединился Бобби. Он подготовил официальные бумаги, по условиям которых Онассис должен отдать половину своего состояния на помощь бедным в Латинской Америке. Онассис подписал бумаги по-гречески.
Вечером, после приватного визита в Капитолий, Джеки сделали очередной укол амитала. Она лежала на Джековой половине кровати, на твердой доске, и забылась тревожным сном всего на четыре часа.
В понедельник 25
В соборе маленький Джон, которому в тот день исполнилось три года, заплакал: «Где мой папа?» Дважды во время службы Джеки начинали душить рыдания, но ее успокаивала Каролина: «Мамочка, не плачь, я о тебе позабочусь». Даже кардинал Кушинг плакал к концу церемонии и перешел с латыни на английский: «Пусть ангелы, дорогой Джек, проводят тебя в рай…» Джеки старалась взять себя в руки. Потом к ней подвели сына. Она вспомнила, как Джон играл с мальчиком в солдатики, и прошептала: «Можешь отдать честь папе, Джонни». Трехлетний малыш, отдающий честь покойному отцу, запомнился всем, кто это видел.
Во время похорон президентский борт номер один пролетел над Арлингтонским кладбищем, и пилот в знак уважения качнул крыльями. На кладбище, когда гроб опускали в могилу, Джеки вцепилась в покрывавший его флаг. Мак Банди писал: «Конец церемонии в Арлингтоне был как падение занавеса или обрыв туго натянутых струн…»
15 Рыцари Камелота
Редко когда, если такое вообще случалось, в демократической стране так умело создавалось житие – тридцатитрехлетней вдовой и в ее интересах.
Найджел Гамильтон
Наутро после похорон Джеки написала письмо новому президенту Линдону Джонсону:
Дорогой мистер президент!
Спасибо, что вчера Вы шли с нами за гробом Джона. Вы не обязаны были это делать – я уверена, многие Вас уговаривали не рисковать, – и тем не менее Вы не послушались.
Спасибо за письма детям. [Вечером в пятницу, в день убийства Кеннеди, новый президент написал от руки два письма детям Кеннеди.]
Но больше всего я хочу поблагодарить Вас за то, как Вы и Ваша супруга относились ко мне и когда Джон был жив, и сейчас, когда Вы стали президентом.
Думаю, отношения между семьями президента и вице-президента часто бывают натянутыми, по крайней мере, история дает много таких примеров. Однако Вы всегда были правой рукой Джона, и мне кажется, Вы совершили необычайно благородный поступок, когда стали вице-президентом рядом с человеком, который в свое время работал под Вашим началом и которого Вы учили.
Более того, мы дружили, все четверо. Я ценю все, что Вы сделали для меня как друг, ценю приятные минуты, какие мы пережили сообща. Знаете, еще до того как партия выдвинула кандидатуру Джона, я считала, что Леди Бёрд должна стать первой леди… Впрочем, мне незачем рассказывать Вам о достоинствах Вашей супруги. Она очень мне дорога, и я очень ее люблю…
Отношения между Джеки и Джонсонами никогда не были ближе, чем в тот период. Джеки не разделяла антипатию, которую питали к Линдону Бобби и вся кеннедевская свита, собравшаяся в Хикори-Хилле. Друг Джека, Хью Сайди, вашингтонский корреспондент Time и Life, часто бывавший в Хикори-Хилле, пришел в ужас от насмешек, какими там осыпали Джонсона. В октябре 1963 года друзья подарили Бобби куклу вуду, изображавшую Джонсона, и очень веселились по этому поводу. Джон и Джеки знали, сколько унижений и разочарований несет с собой вице-президентство.