Жан Оторва с Малахова кургана
Шрифт:
— Не убивай ее!
— Кончай со своими предрассудками… Подумаешь, дама! А мне плевать на хорошие манеры… Она ведет себя как солдат… черт побери! И я буду поступать с ней как с солдатом!
Пока друзья говорили, снова сгустился дым, прикрыв бастион, на котором стояла надменная и свирепая княгиня. Бомбардировка возобновилась с еще большей яростью, чем прежде.
Морской флот тоже вступил в борьбу. Двадцать семь военных кораблей почти из тысячи бортовых пушек открыли огонь по фортам, защищавшим рейд. Тучи дыма с языками пламени накрыли море и берег. Грохот был столь силен, что из ушей канониров брызгала кровь, и кое-кто остался глухим навсегда.
В час дня уже можно было говорить о разгроме
— Я доверяю вам оборону Севастополя… не сдавайте его!
Адмирала доставили в госпиталь, где, несмотря на все старания докторов, он умер после двухчасовой агонии.
Его последними словами было:
— Стойте насмерть!.. Защищайтесь до последнего!
Это несчастье не сломило боевого духа русских — оно привело их в настоящую ярость. Город, ощетинившийся пушками, полыхал пламенем, один вулкан изрыгал лаву на другой, картечь сшибалась с картечью.
С пострадавших бастионов на французские батареи обрушивался шквал железа, который сравнивал их с землей. Не щадили и корабли. Адмиральский корабль «Ля вилль де Пари» получил сто попаданий в оснастку [166] , пятьдесят — в корпус и три — ниже ватерлинии [167] . Одна из бомб разнесла в щепу полуют [168] , свалила с ног адмирала Гамелена, убила стоявшего рядом с ним офицера и тяжело ранила двух его адъютантов.
166
Оснастка — снасти (тросы, канаты, веревки), которыми оборудовано («вооружено») судно.
167
Ватерлиния — черта вдоль борта судна, показывающая предельную осадку судна, имеющего полную нагрузку.
168
Полуют — часть палубной надстройки в задней половине судна, которая имеет помещения, расположенные и над палубой, и под нею.
На всех судах, в которые попали русские ядра, начались пожары.
Да, славные солдаты эти русские, бывшие тогда противниками французов, а теперь ставшие их союзниками!
Нечего тешиться иллюзиями, французам тогда здорово досталось. Недаром генерал Тири, командующий артиллерией, с согласия главнокомандующего в конце концов приказал прекратить огонь.
Никто не думал больше о штурме, о котором мечтали утром. К тому же на поле боя подоспел князь Меншиков с тридцатью свежими батальонами.
Ночью стрельба прекратилась с обеих сторон. Каждая подсчитывала потери и восстанавливала укрепления. Да, потери оказались значительны, но все же не столь велики, как можно было предположить после артиллерийского урагана.
Людских потерь у обеих сторон вообще насчитывалось немного. Французы потеряли убитыми и ранеными триста человек, англичане — около четырехсот. У русских вывели из строя около тысячи бойцов. Англо-французские войска произвели десять тысяч артиллерийских выстрелов, русские — двадцать тысяч!
Флот союзников выпустил тридцать тысяч снарядов по фортам рейда без ощутимого результата; русские ответили шестнадцатью тысячами. Итак, в этот день той и другой стороной было израсходовано семьдесят шесть тысяч снарядов!
По справедливости превышение русских потерь над французскими
Добровольцы причинили большой урон оборонявшимся, и, когда с наступлением ночи вернулись на французские позиции, их горячо поздравляли. Затея прошла успешное испытание, и Адский дозор стал отныне существовать официально.
За ночь десять тысяч русских рабочих починили разрушенные укрепления. На следующий день, на рассвете, они выглядели еще более грозно, чем прежде.
Напрасно бомбардировка возобновлялась с возрастающей яростью на следующие дни. Напрасно с лихорадочной поспешностью продолжались саперные работы и передние траншеи подступали к Мачтовому бастиону уже на триста пятьдесят метров.
— Мы сами себя кусаем за нос! — не раз решительно говорил Оторве капитан Шампобер.
Несмотря на страшную канонаду [169] , Севастополь благодаря гению Тотлебена и патриотизму гарнизона по-прежнему оказывал сопротивление, и союзники несли чувствительные потери. Исходя из принципа, что лучшая защита — нападение, русские непрерывно наносили контрудары.
169
Канонада — частая стрельба из артиллерийских орудий.
Отважные вылазки гарнизона, внезапная атака войск Меншикова, которые застали англичан врасплох под Балаклавой [170] и разгромили их кавалерию, — все это заставило осаждающих сделать вывод, что перед ними опасный противник.
Первое сражение имело место двадцать пятого октября. Пятого ноября была предпринята новая и более жестокая контратака, едва не уничтожившая англичан на холмах Инкермана.
Под Балаклавой произошла всего лишь стычка. У Инкермана развернулось кровопролитное сражение, в котором, не приди на помощь французы, английская армия была бы полностью разгромлена. Сражение было таким ожесточенным, что в результате выбыли из строя — с обеих сторон — более двенадцати тысяч человек.
170
Сражение под Балаклавой происходило 25-го, а под Инкерманом 24 октября. Оба закончились неудачно для русских.
К этому добавилось еще одно важное обстоятельство, которое очень тревожило французский штаб. Шпионская сеть русских была так великолепно организована, что они знали все, что происходило у нас и у англичан.
Передвижение войск, расположение батарей, саперные работы — им было известно все, включая пароли! Так, на следующий день после Инкермана, когда каждая из сторон пополняла свои ряды, перевязывала раны и оплакивала мертвых, батарея капитана Шампобера подверглась среди ночи внезапному нападению.
Перед Центральным бастионом русские соорудили люнет [171] с шестью пушками. Они в упор стреляли по батарее французского капитана и причинили ей немало бед. Шампобер призвал на помощь Оторву.
— У вас есть свобода маневра, — сказал ему капитан, — у вас есть шанс стать офицером и командовать вашими храбрецами, которые не боятся ни Бога, ни черта, но вы должны, мой дорогой Оторва, оказать мне одну услугу.
— Я в вашем распоряжении, капитан!
171
Люнет — открытое полевое укрепление.