Жарким кровавым летом
Шрифт:
Френчи теперь был занят тем делом, которое в свете его разнообразной прошлой и будущей подготовки представлялось совершенно бессмысленным. Он оправдывался.
«Я ни в чем не виноват, — говорил он себе. — Они предали меня. Они первые предали меня. Они должны были сражаться за меня сильнее. Будь проклят этот Эрл, пусть он катится к черту в ад. Он знал, насколько я хорош, знал, что я не виноват в том, что споткнулся в разгар перестрелки, и ведь именно благодаря мне они прославились, когда я уложил тех двух грабителей банков, которые, я это точно знаю, пытались напасть на меня и убить, а может быть, и перебили бы всю рейдовую команду,
Среди его талантов была способность к самоубеждению. Вскоре он полностью переиначил для себя все прошлое. Новая версия оказалась намного лучше. В ней он сделался тайным героем команды. Все товарищи смотрели на него, раскрыв рты. Это он возглавлял все рейды. Это он уложил двух грабителей банков. Но Эрл и Ди-Эй стали ревновать к его успехам, его врожденному героизму и стилю поведения, его хитрости и его железным нервам. В конце концов, это он нашел центральную букмекерскую контору. Поэтому им ничего не оставалось, кроме как расправиться с ним, уничтожить его, лишить его всех будущих возможностей. Старое и гнилое всегда стремится уничтожить новое, энергичное, талантливое. Так всегда было. И никакой его вины во всем этом нет.
Чем больше он думал так, тем лучше себя чувствовал.
— Есть что-нибудь? — прошептал Оуни.
Он взобрался вместе с Джонни на железнодорожную платформу и присел позади. Тонкую пуповину, соединявшую карабин и инфракрасный прожектор, охранял Динь-Дон.
— Я думаю, что они там. Я что-то слышал. Но пока еще ничего не вижу, — ответил Джонни.
Единственным отчетливым звуком был странный шум льющейся воды, как будто кто-то оставил неподалеку открытый кран. Неприятно пахло керосином, нефтью и уuлем. То и дело доносились еще какие-то странные шумы: шорох крыс или, может быть, бродяг, изредка шаги местных сторожей, постукивание молотков смазчиков по буксам. Но здесь, в средней части территории, было удивительно спокойно: угольные бункеры и водокачки находились далеко отсюда, в дальних концах сортировочных путей.
Джонни Испанец следил за происходившим вокруг через пылавший зеленым огнем инфракрасный прицел. Все казалось ему очень странным. Мир был вывернут наизнанку, почти как на фотографическом негативе. Светлое стало темным, а темное светлым, но и то и другое одинаково перечеркивалось перекрестьем прицела.
Он видел будку стрелочника, но не наблюдал никаких признаков того, что где-то что-то происходит. Поскольку он видел то, что было освещено, проблема тени — хотя она была зеленой, а не черной — несколько смущала его. Он задался запоздалым вопросом: не стоило ли ему побольше поработать с прицелом, достичь лучшего понимания того, что таилось в пылающей головоломке, которую открывал его глазу окуляр прицела ночного видения? Не могло ли случиться так, что у него в поле зрения пройдут люди, а он не поймет, что это именно люди, а не что-то другое?
Нет, так случиться не могло. Он, в конце концов, видел форму и размер будки стрелочника, видел небольшое углубление позади нее, различал резкие контуры стальных распорок опор электропроводов. У того, что он видел, не было никакого фона, потому что луч лампы не доставал так далеко. Джонни не мог видеть того, что не было освещено, отчего вся вселенная приобрела укороченную перспективу, как будто мир имел в глубину ярдов сто пятьдесят или около этого.
— Ты не ви...
— Заткнись, черт
Оуни ничего не сказал.
И тогда они услышали издалека звук приближающегося поезда.
— Пора, — чуть слышно прошептал Джонни.
— Динь-дон, — также одними губами откликнулся Динь-Дон Белл. — Вечеринка начинается.
47
Скорчившись в темноте позади будки стрелочника, они наблюдали, как поезд втягивается на территорию товарного двора. Он походил на любой другой поезд и точно так же, как любой другой поезд, пыхтел паром, шипел, стонал, как какое-то большое экзотическое животное. Когда же он наконец остановился, то еще некоторое время лязгал, подергивался, фыркал и выпускал пар из множества всяких отверстий. На многих товарных вагонах красовалась надпись «ПИВО ДЖЕКС», но это ничего значило: всем известно, что товарные составы собирают из самых разнообразных вагонов, лишь бы они шли в одном направлении.
В центре состава располагался один непохожий на другие длинный черный вагон, сквозь узкие, больше похожие на щели окна которого лился яркий свет. Он напоминал бронеавтомобиль, воплощение человеческой изобретательности — темный, запечатанный, угрожающий блокпост на колесах.
— Вот оно, — прошептал Ди-Эй Эрлу.
— Ага, — отозвался тот.
Было около двух часов ночи. Перед ними на протяжении нескольких часов висело черное небытие, плескалась где-то неподалеку льющаяся из крана вода да воняло керосином. Через пути прошел сторож с фонарем, но он явно никого и ничего не искал, лишь мельком заглянул в будку, посветил туда фонарем, убедился, что там не устроился на ночлег никакой бродяга, и не спеша удалился. И вот наконец-то прибыл поезд.
— Может быть, стоит подойти поближе? — спросил Ди-Эй.
— Нет. Подождите, пока они начнут свою собственную игру. Если вы двинетесь слишком рано, это ничего не даст.
— Да.
— Я проверю, как там ребята.
Эрл отделился от старика и, низко пригнувшись, чуть ли не на четвереньках, укрываясь за невысокой насыпью, по которой проходили рельсы, перебрался туда, где неподвижно сидели, прячась в тени, остальные участники команды. Все были наготове, и каждый был охвачен какими-то собственными драматическими раздумьями.
— Все в порядке?
— В полном, мистер Эрл. Когда дадите сигнал?
— Придется еще немного потерпеть, так что ждите спокойно.
— Я готов.
Он беззвучно похлопал каждого по плечу, чувствуя их энергию, их жизненную силу. Это была их последняя операция. После этой ночи все должно было закончиться. Они все это знали.
Последним оказался Карло.
— Ты как, в порядке?
— В порядке, мистер Эрл.
— Мама здорова?
— Совершенно.
— Ди-Эй сказал тебе, что ты должен делать?
— Да, сэр. Но мне это очень не нравится.
— Мне это тоже не нравится, но именно так приказал командир. Когда наши пойдут, ты проберешься к тому домику и присоединишься ко мне. Мы будем ждать и смотреть, как пойдут дела.
— Я понял.
— Хороший мальчик.
Так же на карачках Эрл вернулся к Ди-Эй.
— Еще не слишком поздно. Я могу повести их. А вы присоединитесь к нам, когда потребуется ваше участие.
— Нет, Эрл. Это моя игра. Я заслужил это.
— Да, сэр, но...