Жаркое лето Хазара (сборник)
Шрифт:
Из слов Хасара Тоты должна была заключить: мама моя неграмотная женщина, поэтому и суеверна, но ты-то человек образованный, интеллигентный, а веришь во всякие глупости!"
— Да мне бы стать похожей на твою мать, и ничего больше и не надо. Разве это не счастье — всю жизнь служить любимому человеку, родить ему двух прекрасных сыновей и дочь, дожить до внуков и правнуков?! Да о таком счастье любая женщина мечтает!
После этих слов Тоты вспомнила, что они с Хасаром обещали навестить его старую мать, а та, наверно, ждет не дождется их.
— Мама, наверно, ждет нас, мы же обещали
— Завтра же и съездим к ним.
— А нельзя сегодня, сразу после обеда поехать?
— Тогда я извещу Кадыра, а то он будет меня ждать.
— А на обратном пути заедем к нам и проведаем мою маму, ладно?
Хасар оделся и пошел по своим делам. Тоты не стала удерживать его.
Кадыр уже ждал Хасара в условленном месте. Он сидел в лодке, которая покачивалась на волнах и напоминала ретивого коня, готового пуститься вскачь.
— Ты пришел, Хасар-дяде?
— Гмм, — неопределенно промычал в ответ Хасар, наступил на лежавшую на дне лодки сеть и уселся на одно из сидений в носу лодки.
Солнце уже пошло на закат, но по-прежнему отчаянно припекало, его острые лучи вонзались в море.
Когда ты находишься не на море, далеко от воды, жара чувствуется особенно остро. Море сейчас слегка волновалось, прошитое золотыми лучами солнца, оно было похоже на невесту, вырядившуюся в парчовые одеяния.
Хасар сидел на носу лодки и наслаждался красотой своего любимого моря. Он любил подолгу смотреть на воду. Но сейчас душа Хасара не была такой спокойной, как море. Ему не давала покоя сегодняшняя встреча с тем незнакомым человеком, которого он явно знал, но никак не мог вспомнить, откуда знает его. И в самом деле, кто он такой? Этот человек явно имеет какое-то отношение к его прошлой жизни, в которой были Дунья и воинская служба.
Этот человек подозрительно похож на Аннова, и эта мысль заставила сердце Хасара биться учащенно, на душе стало тяжело.
… А женщина при нем наверняка она, его Дунья. Разве они в последнее время не стали неразлучной иголкой с ниткой?.. Наверняка, Аннов знает, что его жена приезжала сюда и несколько дней не просто в соленой воде купалась, но нежилась в его, Хасара, объятьях. Да его жена, похоже, и не собиралась скрывать этого. Зато она сумела разбудить в своем муже чувство ревности, и чем все это кончится, теперь одному Богу известно.
При воспоминании о днях, проведенных с женой Аннова, Хасар испытал приятное чувство. На какое-то мгновение он ощутил себя в объятьях жены Аннова, женщины, знающей в мужиках толк…
В его памяти жена Аннова осталась женщиной, которую унизили изменой и которая, чтобы заполнить образовавшуюся в ее душе пустоту, отправилась на поиски достойного партнера. Он считал, что эта женщина способна отдать свою любовь и жар сердца своего мужчине, которого полюбит, она, как солнечный луч хмурой зимой готова осветить и обогреть весь мир, когда и к ней придет настоящая любовь.
… Конечно же, это Аннов, его по короткой шее можно узнать, если бы я тогда внимательнее разглядел его, узнал бы обязательно, просто рядом с ним была женщина, и я посчитал неудобным сверлить его глазами. А если рядом с ним лежала Дунья, тогда я и ее не узнал, но вполне возможно, что это была не она, а какая-то другая женщина, моложе, у этой и зад вроде крупнее, чем у Дунья…
Расстояние было приличным, да еще он был в темных очках. А так, может, я и узнал бы его, думал Хасар.
Пока устанавливали сети, Кадыр, видя, что Хасар все еще хмурится, решил подшутить над ним:
— Хасар-дяде, почему без настроения? Или гелнедже дома не было?
— А, что?
— Мне показалось, что ты какой-то невеселый!
— Тебе показалось.
— Пусть будет так. И все же, разве после чаепития с гелнедже настроение не должно подняться? Или она не дала чаю? — снова стал ёрничать Кадыр.
— И чай дала.
— Тогда почему же у тебя рот не до ушей, отчего не улыбаешься, Хасар-дяде? — не дожидаясь ответа, Кадыр переключился на мысль, возникшую в его голове в тот момент, и перевел разговор. — Да ну их, этих женщин, у них уловок много… Хорошо, конечно, когда тебя дома ждут. А если ее нет, тебе чего-то не хватает, начинаешь думать, куда она ушла… — Кадыр опять не довел до конца начатую мысль и полуобернулся к Хасару. — Хасар-дяде, ты слышал о том, что предки наши — Адам и Ева — сто лет бродили по лесу, не видя друг друга?
Хасар не мог понять, к чему он клонит, и вопросительно посмотрел на Кадыра.
— Кажется, что-то такое я слышал.
— Конечно, слышал, Хасар-дяде, должен был слышать, это же всему миру известная легенда.
— И что из того?
— А то. Они встретились через сто лет. Если не видеть друг друга сто лет, представляешь, как можно соскучиться? Я и два-три дня не могу вынести, когда она уезжает к родителям.
А эти вон какими терпеливыми оказались. Как ты думаешь, что они сделали после такой долгой разлуки? Кинулись друг другу в объятья?.. Там, где они встретились, была мерзлота, видно, дело зимой было. Вот почему у женщин всегда холодный зад, а у мужчин — колени, которыми он упирался в подмерзшую землю.
В отсутствие женщин рыбакам нравилось говорить о том, какое значение они имеют в жизни мужчин.
После такой веселой болтовни Хасар почувствовал, как из груди его уходит тяжесть, а голова очищается от назойливых мыслей.
И все же, как ни старался Хасар казаться спокойным, это ему плохо удавалось, сердце его билось неровно. Сидит в нем какая-то заноза, и она не дает сердцу быть спокойным и биться ровно.
Кадыр связал плохое настроение Хасара с Тоты. Потому что до обеда его напарник был спокоен и даже весел. И вообще, с тех пор, как Хасар сошелся с Тоты, его лицо было озарено светом любви и уверенности в завтрашнем дне.
Казалось, что так будет всегда.
Кадыр радовался счастью своего друга, считал, что Тоты достойна его, что она будет ему хорошей женой и отличной хозяйкой, и вообще, теперь они всегда будут любить друг друга и наслаждаться друг другом.
Но сейчас Кадыру показалось, что все не совсем так, как думал он. Он знал, что шутки в адрес женщин помогают расслабиться и снять напряжение, и надеялся, что сумеет развеселить Хасара.
Но даже после его острот лицо Хасара не стало спокойнее.