Жаркое лето в Берлине
Шрифт:
— Вы не поверите, но она, посмотрев нам прямо в глаза, сказала: «Я никогда не смотрела в ту сторону».
Тео расплатился с точностью до одного пфеннига, — обычно он щедр на чаевые, — и мы поторопились удрать оттуда как можно скорее.
— Мне это знакомо, знакомо! — Тод оторвал взгляд от стакана. — В этой проклятой стране полным-полно субъектов, которые «никогда не смотрели в ту сторону».
Его пристальный взгляд остановился на Стивене. — Карен хорошо понимает все это, ведь ее отец отсидел десять лет в Бухенвальде. А если такие разговоры вам не нравятся, я могу уйти.
— Я тоже понимаю, — ответил Стивен, твердо посмотрев ему в глаза.
Лицо Тода расплылось в улыбке, стянувшей все его
— Благодарю, друг.
Тод оглядел всех сидящих за столом. Внезапно посерьезнев, он заговорил:
— Знаете ли, за все время, что я пробыл здесь, чувство вины за содеянное я встречал только у пострадавших, как отец Карен, или же у тех, кто был против нацизма по той или иной причине: религиозный, политической или просто из соображений гуманности. А остальные? Начиная от тех, которые «никогда не смотрели в ту сторону», и кончая теми, кто по сей день сожалеет о том, что еще они мало жгли! — вот они остальные! Ночью я часто просыпаюсь в холодном поту и спрашиваю себя: «Как сумели сделать людей такими?»
— Я мог бы рассказать, — хмуро сказал Стивен.
Тод смерил его взглядом, как будто оценивал его.
— А что, если нам с вами встретиться как-нибудь и покалякать подольше?
Стивен кивнул головой.
Тод продолжал развивать свою мысль.
— Меня беспокоят не вампиры, вроде Ильзы Кох. Эта самая Кох скуки ради развлекалась в Бухенвальде тем, что делала абажуры из татуированной кожи людей, замученных по ее прихоти. — Он обернулся к Джой. — Из верного источника я узнал, что на прошлой неделе эта особа отбыла в Австралию со своим мужем-американцем. Вы слышали об этом?
Джой содрогнулась.
— Не может быть!
Губы Тода искривились.
— Когда-то мы тоже сочли бы невозможным, чтобы американец женился на такой гнусной твари, — сказал он. — Вся беда в том, что эта особа внешне вполне нормальна. Кстати, это можно сказать и о многих подсудимых в Нюрнберге. — Он перевел взгляд на Стивена. — Встретимся здесь же завтра в час дня?
— Ладно.
— Долго ли вы собираетесь пробыть здесь? — спросил Тео, обращаясь к Тоду.
— Пока не узнаю, что произошло с Тони.
Тод сидел ссутулившись, мрачно уставившись в стакан.
— Они с Тони близнецы, — шепнул Тео.
— Тони был сбит где-то в южной части Германии летом сорок четвертого года, — продолжал Тод. — Все выбросились на парашютах. Тони был последним, но его товарищ клянется, что видел, как его парашют раскрылся. Раньше или позже, все вернулись домой. Что же случилось с Тони?
Он обвел глазами присутствующих, меж густых бровей легла складка.
— Беда в том, что мать не успокоится, пока не узнает точно, что с ее сыном! У нее это превратилось в какую-то одержимость. И как только у меня начинают опускаться руки, призрак Тони садится на мою кровать. Пока я не попал три недели назад в Бухенвальд, тот самый Бухенвальд близ Веймара, где «творил Гете и слагал песни Шиллер», я думал, что мне суждено застрять тут на всю жизнь. Гитлеровская банда, не потеряв ни минуты, позаботилась уничтожить все разоблачительные архивы. И будь я проклят, если эта златокудрая малютка не помогла мне напасть на след, когда мы с ней оказались в одной группе, осматривающей Бухенвальдский лагерь. Отец Карен состоит в комитете, и у него имеется доказательство, что семнадцатого августа тысяча девятьсот сорок четвертого года тридцать семь офицеров — английских, французских, бельгийских, канадских — и еще один парень в форме, национальность которого не смогли установить (полагают, что это был американец), были пригнаны в Бухенвальд в нарушение всех законов о военнопленных.
Шестнадцать были убиты десятого сентября. Отцу Карен было приказано переносить трупы с места казни к печам крематория. Девять были убиты пятого октября. Трое — тринадцатого октября. Одним из трех был тот самый парень, опознать которого не удалось. Друг ее отца говорит, что, когда этих людей привели к месту казни, он сам слышал — тот парень сказал по-английски: «Чертовски обидно быть расстрелянным в день, когда тебе исполняется двадцать один год».
И Тод обвел всех глазами, полными боли, той боли, которая стала нераздельной частью его самого. — Тринадцатого октября тысяча девятьсот сорок четвертого года нам с Тони исполнился двадцать один год.
Он помолчал. Все ждали, что он продолжит свой рассказ.
— Трудность в том, что редко кто запоминает имена, особенно иностранные. Но я все же узнал имя английского офицера. Заключенным удалось спрятать его в Бухенвальде. Вот это, скажу вам, мужество! Сейчас он живет в Лондоне и, возможно, что-то знает о брате. Люди, сидевшие в Заксенхаузене, назвали мне еще одну фамилию. Это был английский летчик, Джон Дэвис. Расстреляли его вместе с английскими офицерами, их было несколько человек, в феврале тысяча девятьсот сорок пятого года. Вот только дождусь замены, поеду в Лондон, а оттуда, может быть, домой.
Карен коснулась его руки, показав на компанию, вошедшую в зал в сопровождении подобострастно кланявшихся кельнеров, которые с большой торжественностью провели вновь прибывших к отведенному для них столику, заставленному цветами.
Заиграл оркестр.
— Прошу вас, — сказал Тод, — быстренько подобрать себе партнеров, даже если вам не по душе, не то придется отплясывать под любимую мелодию Гитлера.
Карен сняла с запястья свою несколько странную сумочку и кивнула Тоду.
— Держитесь поближе к нам с Карен, даже с риском, что вам оттопчут ноги, — шепнул Тод Луэлле и пустился танцевать, мурлыча мелодию с напускной веселостью.
Среди танцующих, круживших вокруг почетного столика, Джой увидела Карен. Открыв сумочку, она сосредоточенно подмазывала свое лицо, на котором уже был толстый слой косметики, не обращая внимания на Тода и окружающих.
В это мгновение Луэлла вскрикнула: по полу рассыпалось содержимое ее сумочки; танцующие расступились, а Тео и Стивен бросились подбирать рассыпанное.
— Что они там делают? — спросила Джой у Тео, наблюдавшего за Карен, которая мечтательно уносилась в танце в объятиях Тода. Тео расплылся в широкой улыбке, которая мало шла его аскетическому лицу, и прошептал: — Полагаю, шпионят.
Сначала Джой показалось, что он подшучивает над ней; и вдруг мелькнула мысль: «Здесь все возможно, даже шпионаж».
Вернувшись к столику, Тод заказал бутылку шампанского. Он поднял бокал за здоровье Карен и обратился к присутствующим.
— Как видите, в сие заведение прибыл элегантный отпрыск старинной аристократии. Не правда ли, когда поглядишь на него, начинаешь чувствовать, что ты-то сам не больше как троглодит. Das ist der Prinz von und zu Malmeek [15] . Кровь у него такой голубизны, что он пользуется ей взамен чернил для своей ручки. А чтобы сделать его еще привлекательнее, скажу, это deutscher [16] Рокфеллер. Вы видите, он целует даме ручку? Какое изящество! Какое достоинство! Какой ша-а-рм! Хотите, я таким же манером поцелую вашу ручку, Златокудрая?
15
Это принц фон унд цу Мальмек (нем.)
16
Немецкий (нем.)