Жаркое лето в Берлине
Шрифт:
— Achtung! — рявкнул голос из-за стойки. Пение прекратилось. Все обернулись в их сторону. Враждебные лица, настороженные взгляды.
— Sieg Heil! — Тод, выкрикнув эти слова, щелкнул каблуками. Раздался приветственный рев. Раздвинулись стулья, чтобы дать им возможность пройти через переполненный зал. Освободили столик, подбежал кельнер; вокруг них суетился, точно лысая нянюшка, хозяин кабачка.
— Не обращайте на нас внимания! — прокричал Тод по-немецки. — Здесь все друзья! — Он чокнулся с юнцом, который поминутно откидывал со лба прядь льняных волос и, глядя на них дикими глазами, представляясь, произнес по-английски с сильным
— Вильгельм, фюрер викингов.
— Толково! — сказал Тод, предлагая ему сигареты. Карен невозмутимо принялась приводить в порядок свой грим с помощью продолговатой сумочки.
— Все американцы? — спросил юнец, наклоняясь, чтобы прикурить сигарету от зажигалок, которыми Тод и Тео одновременно щелкнули.
— Все, — бойко солгал Тод.
— По-немецки говорите?
— Только я, да и то неважно. Мой друг, полагаю, вы его знаете, генерал эсэс Мейнберг, посоветовал нам, когда мы будем в Берлине, заглянуть сюда и посмотреть, как вы тут, ребята, готовитесь подогреть холодную войну.
Юнец с дикими глазами перевел слова Тода, и весь подвал огласился приветственным ревом.
Какой-то худощавый мужчина с выбритой головой и глубокими шрамами через всю щеку пробился через толпу и пожал всем им руки.
— Это Гунтер, он был одним из фюреров гитлерюгенд, — с гордостью пояснил Вильгельм-викинг. — Ему мы обязаны всем, что мы знаем.
Тод снова крепко стиснул руку Гунтера и назвал его «мировым парнем», прибавив к этому немецкий эквивалент, чтобы доставить удовольствие присутствующим, которые окружили их плотным кольцом так, что дышать стало нечем из-за дыма, пивных паров и запаха потных тел.
— Спойте нам песню, мальчики! — крикнул Тод, когда Луэлла взмолилась о пощаде.
Гунтер раздвинул толпу, давая им проход, водрузился на табурет за стойкой и воздел руки. Он подал знак толстому флегматичному мужчине, чтобы тот задал тон. Прозвучала первая нота, чистая и звонкая, как колокольчик. Он спел первые такты, остальные подхватили.
Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen [17] .Джой перехватила страдальческий взгляд Стивена; лицо его было сковано гримасой.
17
Выше знамя, теснее сомкнем ряды (нем.).
Тод наклонился к Стивену.
— Держите себя так, как будто это вам нравится, — сказал он, но его тревожные интонации не соответствовали широкой улыбке на его лице.
— Стараюсь получше перевести им! — крикнул он, заметив устремленный на него мрачный взгляд Гунтера. — Я выучил ее, когда был в Вюрцбурге.
— Подождите! — сказал Вильгельм, подойдя к ним. — Я вам переведу это на английский, только без рифмы. Вы знаете, что это песенка нашего Хорста Весселя?
— Ну как же! — Тод хлопнул его по плечу. Стивен последовал его примеру.
Откинув назад волосы, уставившись горящими глазами в какую-то точку, Вильгельм с пафосом стал декламировать. Кровь так стучала в ушах Джой, что она расслышала лишь конец песни:
Дайте дорогу коричневым батальонам,Дайте дорогу штурмовикам!Песня началась без аккомпанемента, гармонично, слаженно и мощно: пели чистые, звонкие тенора и бархатный бас.
Пение нарастало и закончилось мощным крещендо.
— Браво! Браво! — захлопал Тод, остальные последовали его примеру. Только Карен все еще возилась со своей сумочкой, закончив обычную, продолжительную «реставрацию» своего лица. Гунтер подошел, чокнулся со всеми и прикурил сигарету от трех соревнующихся в угодливости зажигалок.
— Будь я проклят! — Тод вытер пот со лба. — Лучшего исполнения этой песни я не слышал. — Он встал. — Ну, а теперь, ребята, я угощаю!
Вильгельм перевел его слова на немецкий язык. Кельнер и хозяин поспешили наполнить стаканы пенящимся пивом, и все обменялись тостами.
Воздух все более насыщался пивными парами, клубился дым сигарет. Карен была вполне удовлетворена своим лицом, которое, впрочем, претерпело мало изменений, несмотря на время, щедро затраченное на косметику.
— Я чувствую, мне станет дурно, если мы сейчас же не уйдем отсюда, — взмолилась Джой.
— О'кэй? — обратился Тод к Карен.
— О'кэй! — ответила она.
— Хорошо, — сказал Тод, обращаясь к Джой. — Падайте в обморок, леди, как только вам вздумается. Удобный предлог убраться отсюда.
Стивен встал, заботливо склонился над ней.
Тод крикнул что-то Вильгельму, Гунтер перевел его слова присутствующим. Подойдя к высокому табурету за стойкой, Гунтер поднял стакан, обращаясь к заокеанским гостям, в то время как они с трудом прокладывали себе путь к выходу.
— Achtung! — крикнул он, поставив стакан на стойку, и призвал к порядку. Запрокинув голову, он вытянул вперед руку. Сразу же поднялся лес рук, и все в один голос гаркнули: «Heil Hitler!»
Джой взглянула вниз: лысые головы, гривастые головы, горящие глаза.
— Sieg Heil! — прокричал Тод в ответ и тихо добавил: — Ну, быстрее отсюда. Это уже слишком.
— Я не намерен извиняться, — сказал Тод, когда Тео отъехал от бара на несколько кварталов. — Если вы намерены высадить нас и отделаться от нашего общества — о'кэй! А по-моему, вам надлежало бы выдать нам обоим блестящий аттестат в благодарность за расширение вашего образования. У меня имеются адреса дюжины подобных заведений, тут поблизости, но мы с Карен уже высосали из них все, что нам было нужно, ну, а вы, мне кажется, не горите желанием туда попасть.
— Дюжины? — спросил Стивен сдавленным голосом.
— Да-а, даже больше. Вильгельм — фюрер местной DRP — Deutsche Reichspartei [18] , — это для вашей супруги. Но не все неофашисты состояли в этой партии. В Западной Германии их миллионы, и они всюду простирают свои щупальца. Старые борзописцы утверждают, что сейчас происходит то же, что и в тридцатые годы, когда Гитлер и его соратники-головорезы получали субсидию и полную свободу действий. И мы знаем, к чему это привело. Ну, а теперь, кому хочется бай-бай, прошу поднять руки.
18
Немецкая имперская партия (нем.)