Жасминовые ночи
Шрифт:
Они вздрогнули от раздавшихся аплодисментов.
Это была Элли, в белом платье и с обычной безупречной прической. Когда она шла к ним, сбоку бежала ее тень.
– Саб, прости, что помешала, – сказала она, – но мне надо быстро сказать пару слов. Кстати, великолепная музыка. И ты пела по-настоящему хорошо.
Саба, все еще погруженная в песню и поэтому беззащитная, растерянно моргала. Под столом зашевелился кот Фаизы, послышалось его громкое мурлыканье.
Фаиза кисло улыбалась – она не любила, когда ей мешали репетировать, и не любила показываться перед посторонними в таком домашнем виде.
– Пять минут, – сказала
– Саба, ради бога, где ты была? – спросила Элли, когда они остались одни. Из рукава ее платья торчала прокладка против пота, какие носят под мышкой. Она выдернула ее и сунула в сумочку.
– Ты сама прекрасно знаешь. – Саба была сыта по горло этими шарадами. В доме Паттерсонов она видела чемодан Тарика и знала, что он жил там во время ее отсутствия. – Ты ведь сама мне сказала, что запись на радио будет сегодня вечером.
– Но ты должна была мне сказать, честное слово. – Элли беззастенчиво гнула свою линию. – Да, этот новенький из ЭНСА звонил сегодня утром. Он хочет немедленно встретиться с тобой. Он будет в своем офисе на улице Кармуз. У входа ждет такси. Шофер знает, где это. Я заплатила ему, даже с чаевыми, так что смотри не плати второй раз. Когда побываешь в ЭНСА, поезжай сразу в дом Паттерсонов, я серьезно говорю. Больше никаких самовольных отлучек. Я строго предупреждаю!
Но на улице Кармуз не оказалось никакого офиса ЭНСА, а если и был когда-то, то давно сгорел вместе с другими жалкими строениями. Вместо этого шофер быстро проехал двести ярдов дальше по немыслимо раздолбанной улице и остановился возле уличного ларька, торговавшего нанизанными на нитки сладостями, вокруг которых летали мухи.
Он знаком велел ей выйти из машины, повел по заваленной обломками мостовой и стукнул кулаком в дверь квартиры с зеленой задвижкой, закрытой на висячий замок.
Звякнули несколько запоров, и дверь открыл Клив. Он носил очки, покрасил волосы в более темный цвет и был одет в блестящий костюм, какие носят коммивояжеры.
– Прошу прощения за комедию в духе Чарли Чаплина, – сказал он. – От него пахло сигаретами, мятой и чем-то несвежим. – На этот раз я путешествую инкогнито.
Он быстро окинул взглядом оба конца пустой улицы.
– Пойдем наверх. У меня есть новости.
Он привел ее в замызганную комнату с переполненными пепельницами и грязной кофейной кружкой на столе. На полу лежал полураспакованный чемодан.
– Садись. – Он кивнул на продавленный диван. – Сейчас я быстро сообщу тебе новости. Да, кстати, как у тебя дела, дорогая? Ты выглядишь прелестно. – Он задернул темные шторы, включил лампу, и его лицо окрасилось в странный зеленый цвет, отчего он стал похож на призрака.
– Спасибо, – поблагодарила она, подумав, что избыток событий в твоей жизни иногда раздражает.
– В общем, дела такие. – Клив закурил сигарету и вытянул ноги. – Сегодня вечером я возвращаюсь в Каир поездом, так что долго тебя не задержу. Но позволь ввести тебя в курс дела. – Озан уже решил выбрать местом для своей вечеринки Стамбул – у него там дом на Босфоре, – поскольку это намного безопаснее и приятнее. Он хочет, чтобы ты поехала с ним туда и спела несколько раз в его клубе. Честно говоря, там тебе будет намного безопаснее – да и вообще, вполне естественно, что девушка, наполовину турчанка, побывает в стране своих предков и там споет. Ты рада такой возможности?
В ее голове крутились противоречивые мысли – желание проявить храбрость и принести пользу своей стране, восторг от перспективы спеть в другой стране, страх оттого, что между ней и Домом проляжет Средиземное море. Правда, в его эскадрилье отменены на месяц все увольнительные, но все равно…
– Надолго я уеду?
Клив любезно улыбнулся.
– На неделю, не больше. Это максимум. Озан обещал хорошо тебе заплатить, тебя поселят в хорошем отеле, а мы будем присматривать за тобой издалека.
– Зачем мне плата? По-моему, это неправильно.
– Там безопаснее. Если он не заплатит, это будет выглядеть подозрительно.
– Что я должна там делать?
Он дружески взглянул на нее.
– Опять же, ответ тут может быть разный. Возможно, что ничего; возможно, много всего. Просто мы пока еще не знаем.
Он расстелил карту.
– В данный момент Стамбул – самый важный в мире из городов, принадлежащих к нейтральным странам, потому что он равноудален (приблизительно, конечно) от Германии, России и западных держав. Сейчас Турция очень популярна у агентов германских спецслужб. Многие из них бывают в клубах Озана. Некоторые из них просто статисты. Как пошутил кто-то из них, они просто пригнулись и ждут, когда закончится война. Но есть там и серьезные люди, обладающие жизненно важной для нас информацией. В Стамбуле сейчас находится молодой парень, пилот; мы предполагаем, что он может представлять для нас большой интерес. Мы надеемся, что ты встретишься с ним, – инструкции ты получишь потом. – Клив застучал ногой по полу. – Нам надо собрать любую информацию, какую сможем, насчет того, каким образом немцы готовятся нанести удар по войскам союзников. Британцы намерены войти в оккупированную Германией Грецию. Если это случится, они захотят использовать турецкие аэродромы, а это значит, что Турция не сможет долго оставаться нейтральной страной.
Он постучал сигаретой о портсигар и пристально посмотрел на нее.
– Ты сможешь нам в этом помочь?
– Да, смогу. – Она твердо выдержала его взгляд, хоть и была уверена, что не сможет. Но она решила не показывать этого.
Он раскрыл блокнот с крышкой из свиной кожи.
– Озан хорошо заботится о своих артистах. Вероятно, тебя поселят в «Пера-Паласе», очаровательном отеле, или в «Бюйук Лондра». Стандартный контракт в клубе – две недели. Если в какой-то момент ты захочешь вернуться или тебе нужно будет что-то нам сообщить, позвонишь мне в Каир. Все очень просто. Мой номер такой… – Он нацарапал его на листке. – Позвонишь и скажешь: «Вы можете забронировать мне номер в отеле «Гезира» на следующей неделе?» Я пойму, что ты имела в виду. В Стамбуле я буду второго сентября и остановлюсь на улице Истикляль под именем Уильяма Мак-Фарлейна. У администратора отеля я оставлю для тебя записку и подпишусь «Твой кузен Билл». Поняла?
– Поняла.
Он улыбнулся ей. В его глазах сверкнула неподдельная симпатия.
– Знаешь, по-моему, спецслужбы ошибаются, считая, что актеры из шоу-бизнеса ненадежные; ты замечательно работаешь с нами – ты бесстрашная патриотка. Люди восхищаются тобой, хотят общаться, или, может, ты им помогаешь почувствовать то, чего они не чувствовали до тебя… – Он почти с грустью закончил свою фразу и выключил зеленую лампу. Потом посмотрел на часы. – Мне пора идти, извини. У меня мало времени.