Жажда искушения

Грэм Хизер

— Вы уж простите.

— Вам незачем извиняться передо мной, но нравилось ли это Джону?

— Комната ведь не набита статуэтками… А Джону? Да, ему нравилось. Почему бы и нет?

Марк пожал плечами.

— Потому что, видите ли… это уж больно ваша комната, — ответил он. — Она так и благоухает вашими духами.

— Вероятно, это мыло, я только что из душа. Вам бы тоже не мешало воспользоваться, знаете ли.

Он поднял бровь:

— От меня исходит потный мужской запах?

— Вам просто, так мне кажется, нужно принять душ.

— Это

тоже приглашение?

— Да, я приглашаю вас пойти домой, лейтенант, выпить у себя дома и помыться в собственной ванне.

Он снова улыбнулся, не переставая осматривать квартиру. Подойдя к дивану, он спросил:

— Вы позволите?

— Выметайтесь!

К ее удивлению, он широко улыбнулся и приподнял ближайшую подушку. Энн выругалась и пошла на кухню налить себе еще вина. Если она этого не сделает, этот тип сам прикончит всю ее бутылку. Он и так уже ведет себя здесь как хозяин.

— А где же картины муженька? — спросил он.

— Что?

— Работы вашего мужа. Ведь не все же они в галерее? Или у каждого художника должна быть своя студия, со своей атмосферой?

Нахмурившись, она подошла к тому месту, где он сидел или, вернее сказать, где он развалился па диване.

— Картины муженька находятся в доме муженька, — спокойно объяснила она.

У него брови взлетели кверху от удивления.

— Вы не живете вместе?

— Нет.

Он покачал головой. Она увидела на его лице что-то похожее на неприязнь, которую заметила там, в больничном вестибюле, когда он смотрел на нее.

— Мадам, должен признать, вы меня озадачиваете. Вы не похожи на сморщенную старуху, вы весьма привлекательная женщина.

— Как мило с вашей стороны, лейтенант.

— Вы не живете с этим парнем, вы ничего не имеете против того, что он якшается со шлюхами, вы… — Он вдруг оборвал сам себя.

— Что?

— Вы не…

— Ну что же я — «не»?

Он смущенно пожал плечами:

— Уж не ради ли вас он ловит женщин, нет?

— Ради меня? — непонимающе произнесла Энн.

Потом до нее дошло, что он имел в виду. Ей захотелось чем-нибудь запустить в него. Слава Богу, что она немного выпила с утра, поэтому сумела вместо этого выдавить из себя улыбку и, подойдя к дивану, остановилась прямо над развалившимся на нем мужчиной:

— Лейтенант, вы осел. Как вы смеете?

— Миссис Марсел, я должен учесть все возможные варианты. Но вообще-то идея принадлежит не мне. Мой напарник…

— Ваш напарник, сэр, тоже осел. Но вы — тот дурак, который сидит здесь, в моем доме, и изрыгает эти грубые, неприличные, оскорбительные слова. Думаю, вам пора встать с моего дивана и убраться к чертовой матери из моего дома.

— Ну да, без орудия убийства, — ответил он, все еще откровенно разглядывая ее. Потом встал, прошел мимо, положил солнечные очки на секретер и повернулся, чтобы уйти. — Что ж, миссис Марсел, благодарю за гостеприимство.

— Не за что, лейтенант.

Он сделал несколько шагов по направлению

к двери.

— Лейтенант!

Он задержался, медленно обернулся к ней. Его золотисто-каштановая бровь красивой дугой снова поднялась кверху.

— Миссис Марсел?

— Вы похожи на человека, который очень много знает.

— В самом деле?

Она кивнула:

— Давайте-ка посмотрим. Вам кажется, вы знаете, что Джон убил эту женщину. И вам кажется, вы знаете, что он должен был спрятать орудие убийства где-то здесь. Вы знаете о ранах Джона, о кровавом следе, и, полагаю, вы точно знаете, как умерла бедная девушка.

— Знаю.

— Так вот, в этом свете очень странным кажется то, что вы не знаете о нашем состоявшемся уже довольно давно разводе с Джоном. Джон Марсел — отец моего ребенка, лейтенант, он мой очень хороший друг. Да, я люблю его и намерена бороться за него, поскольку сам он не может за себя постоять. Но с кем ему встречаться — это его личное дело. А теперь, если не возражаете, катитесь ко всем чертям.

Темные ресницы скрыли взгляд его серых глаз на мгновение. А когда он снова посмотрел на нее, в них застыла покаянная, самоироничная улыбка.

— Доброго вам утра, миссис Марсел. Не забудьте позвонить мне, если вспомните что-нибудь важное.

— Непременно.

— Полагаю, если вы мне будете нужны, я смогу днем найти вас в больнице?

— Вы можете полагать все, что вам заблагорассудится, лейтенант.

— Поостерегитесь. Я ведь могу притащить вас в участок для допроса.

— Поостерегитесь. Я ведь могу позвонить своему адвокату, и вам останется лишь… — Она оборвала себя, приняв решение вести себя зрело и собранно.

Золотисто-каштановая бровь взлетела высоко на лоб. На губы снова набежала улыбка, которую Энн нехотя вынуждена была признать обаятельной.

— Прошу прощения? — вежливо сказал он. — Вы не закончили свою мысль.

— Доброго и вам дня, лейтенант.

— Надеюсь, миссис Марсел, — он продолжал смотреть на нее в нерешительности. — Я не искусствовед, но ваша картина… Она превосходна, правда?

Она с удивлением почувствовала, что губы ее растягиваются в улыбке:

— Думаю, она — одна из моих лучших. Искусство всегда субъективно.

— А вы умница.

— Я живу скромно.

— А ваш муж? Бывший муж, — поправился он.

— Он живет очень скромно. Но, будьте уверены, он сможет нанять самых искусных адвокатов, лейтенант.

— Они ему могут понадобиться, миссис Марсел.

Словно горячая, дрожащая змея проползла по позвоночнику Энн. Этот человек был тверд, хваток и решителен. Если преступникам и удается проскользнуть сквозь прорехи в общественной системе, то на недостаток рвения с его стороны им рассчитывать не приходится. Ситуация была ужасна и сама по себе, но с таким врагом, противостоящим Энн, она становилась ужасной вдвойне.

— Вам никогда не приходило в голову, лейтенант, что вы можете ошибаться?