Жажда смерти
Шрифт:
Щурясь от яркого света, он оглядел забитый до отказа зал и заодно дал присутствующим полюбоваться на себя.
— Целью бизнеса является получение прибыли, — доверительно сообщил он в микрофон. — Кстати, здравствуйте.
И деловито потер руки — так, чтобы приглашенные могли насладиться блеском бриллиантов в его кольцах, браслетах и часах и убедиться, что хозяин вечера с названной целью вполне справляется.
— Но все, что мы делаем в бизнесе, мы делаем ради женщин, — продолжал Храповицкий радовать нас откровениями. — Не знаю даже, что вызывает большую зависть у конкурентов: наши успехи в работе или наши успехи у женщин, — Храповицкий выдержал паузу,
Этого не было в сценарии, который я читал не один раз. Видимо, экспромт он подготовил самостоятельно. И, судя по его лицу, очень им гордился. Мы переглянулись и один за другим потянулись на сцену. Виктор, Вася, десяток наших директоров, из тех, кому мы послали приглашения. Последним вышел я.
— Стой! — вдруг воскликнул Вихров. — Я тоже пойду!
Видимо, ему было скучно сидеть просто так. Поддерживая его за жирную талию, я помог ему вскарабкаться на сцену.
Раскинув руки, Храповицкий обнял Васю и Виктора. Остальные последовали их примеру. Мне достались Вихров и Плохиш.
— Пахом Пахомыч! — крикнул со сцены Храповицкий. — А ты что же?
Тот сдавленно охнул и, низко опустив голову, просеменил по проходу и присоединился к нам. Сомкнув ряды, обнявшись, мы стояли в слепящем свете прожекторов. Не знаю, как выглядела со стороны демонстрация нашего могущества, но чувствовал я себя довольно неловко. Народ, впрочем, нам хлопал.
— Егор Яковлевич, — обратился разбушевавшийся Храповицкий к губернатору, — а вы разве не с нами?
Лисецкий, видимо, не был готов влиться в наши ряды. Окружавший нас угар уголовных обвинений еще не рассеялся окончательно, а губернатор Лисецкий старался держаться подальше от публичных скандалов. Но деваться ему было некуда. Потеснив Виктора, он вписался в пространство между ним и Храповицким. Зал взорвался овациями. Директора расправили плечи. Плохиш втянул живот. Вася посылал в партер воздушные поцелуи.
— Спокуха на корабле! — зачем-то крикнул Вихров и икнул.
— Нас не одолеть! — проревел Храповицкий, и шквал аплодисментов заглушил окончание его фразы.
С моей точки зрения, все это выглядело несколько вызывающе. Во всяком случае, до официального завершения наших неприятностей с подобными спектаклями лучше было повременить.
5
Когда мы вернулись на свои места, конкурс начался. Голенастые высокие красавицы, причесанные, разодетые и загримированные, под музыку группами выплывали на сцену с двух сторон и, кружась, исчезали за кулисами. Многих из них я знал, во всяком случае, тех, кто проходили дрессуру в нашем театре мод. Кого-то мы брали с собой в Москву, в наши шальные, загульные поездки. Кого-то приглашали на вечеринки.
Среди конкурсанток попадались, впрочем, и совсем юные, лет тринадцати-четырнадцати, дочки чиновных родителей, мечтавших увидеть своих балованных чад на сцене и обращавшихся с персональными просьбами к Храповицкому. Он, разумеется, не отказывал, а некоторым даже обещал места в полуфинале. Губернатору нравились малолетки. А я утешал себя тем, что эти, по крайней мере, шили себе костюмы за счет родителей, а не за наш.
Для девушек, устраивающих свою судьбу, этот конкурс был важнейшим событием в жизни. Само участие в нем резко повышало их стоимость. Как правило, после своего появления здесь они начинали получать заманчивые предложения от бизнесменов и бандитов, которые
Одну из групп возглавляла Мышонок, худая и угловатая, в белом платье со свадебными мотивами. После весенней поездки в Голландию, где мне пришлось вызволять Мышонка из полиции, я относился к ней без особой симпатии. Сегодня глаза у девушки были накрашены так густо, что казались черными. Возможно, это помогало скрыть ее природное косоглазие. Она неотрывно смотрела на губернатора, лучилась торжеством и шевелила нарисованными губами, словно неслышно шептала слова любви. В своей победе Мышонок была уверена. Ее мелкое лицо, с голодными впалыми скулами, было агрессивнее обычного. Как ни странно, это ей, пожалуй, шло, во всяком случае, придавало ее облику законченность.
Бородатый телевизионщик Боря вдруг возбудился.
— Гляди, гляди, а вон моя, в центре! — сообщил он, пихая Храповицкого в бок. — В голубом платье. Чудо, да?! В деревне ее откопал. Папаша в тюрьме сидит, мать алкоголичка. Семнадцать лет! Первое место хочу ей присудить!
— Ты что, с дуба рухнул? — остудил его пыл Виктор. — Весь финал уже расписан. Ты в папку свою загляни. Там уже за тебя оценки выставлены.
— Как это? — возмутился Боря. — Ребята, так же нельзя! Это нечестно! В какое положение вы меня ставите? Я же ей слово дал!
— А твоя жена знает, что ты телкам обещаешь? — как бы между прочим осведомился Плохиш.
Боря сразу осекся и затих, продолжая ворчать, но уже без прежней страсти.
Очевидно, слухи о том, что места уже распределены, просочились и в ряды конкурсанток. Некоторые из них выглядели бледно, хотя и старались вымученно улыбаться. Может быть, сказывался и месяц суровых тренировок, во время которого их морили голодом, доводя до предпродажного совершенства.
Настоящих красавиц среди них было не так уж много. Честно говоря, совсем мало. Мне они казались однотипными. Может быть, оттого, что их подбирали в соответствии с определенными параметрами веса, роста и объема. А может быть, подлинно красивые женщины не нуждаются в подобных званиях. Я, например, не очень представлял себе хотя бы Диану прыгающей на сцене и соревнующейся с Мышонком.
— Вован, я что-то в толк не возьму! — подал голос Вихров. — А спать мы сегодня с этими мормышками, что ли, будем?
Честно говоря, он выразился еще энергичнее.
— Тише, тише! — смеясь, зашипел Храповицкий, прикладывая палец к губам. — Нас же слышат!
— Да пусть слышат! — заявил Вихров, ничуть не смущаясь. — У меня, Вован, на таких не встанет! Даже не мечтай!
Возможно, Храповицкий, по мнению Вихрова, только и делал, что предавался мечтам на эту тему, но выражение его пристыженного лица свидетельствовало об обратном.
Виктор, большой ценитель объема в женском теле, понимающе стиснул Вихрову руку.
— Потерпи немного, будут тебе потолще, — пообещал я.
Готовясь к его приезду, я заранее дал Ольге необходимые наставления.
— На тебя вся моя надежда, — откликнулся Иван. — Иначе вымру тут у вас, как мамонт. Гондоны только не забудь. А то я с собой не взял.
— Со своими приедут, — успокоил я его, и он угомонился.
Предполагалось, что после первого появления из тридцати двух участниц останется только шестнадцать, чьи номера, как верно заметил Виктор, уже были размечены в наших списках. Но тут произошла осечка. Подбежавший к нашему столу администратор сообщил, что одна из предполагаемых победительниц за кулисами хлопнулась в обморок.