Жажда смерти

Шелестов Кирилл

Я видел, как набрякли вены на шее Лихачева. Коротким движением он рванул воротник рубашки, чтобы его ослабить. Все ждали затаив дыхание.

— Володя! — предостерегающе повысил голос губернатор. — К чему это? Что с тобой?

— Нет уж, Егор Яковлевич, — небрежно прервал его Храповицкий. — Позвольте, я сам разберусь.

— То есть как это? — ахнул потрясенный Лисецкий.

— А так, — усмехнулся Храповицкий. — Это наше с Валентином Сергеевичем дело. Можно сказать, глубоко личное.

Лисецкий обиженно поджал губы.

—

Ну, как знаешь, — протянул он.

Пожалуй, это явилось переломным моментом. Если до этой секунды симпатии еще колебались между Храповицким и Лихачевым, то сейчас, после того как Храповицкий осадил губернатора, решительно все были на стороне Лихачева.

— Вован, ты не прав! — с укором выдохнул Вихров. И вдруг Лихачев повел себя совсем непостижимо.

— Да нет, — вдруг подал он осипший голос. — Прав Владимир Леонидович. Раз такое дело между нами вышло, то надо извиняться. Куда ж деваться?

У гостей вытянулись лица. Даже Храповицкий не ожидал этого от генерала. Мне показалось, что он невольно вздрогнул и без улыбки уставился на Лихачева. Остальные и вовсе растерялись.

— Надо, надо, — словно уговаривал себя генерал. — Неохота, конечно, а придется!

Он тяжело провел ладонью по лицу, словно показывая, как ему трудно.

— Но уж тогда надо бы и еще кое-что сделать, — хрипло бормотал генерал. — Надо бы вам сначала ваши подношения вернуть, Владимир Леонидович. Пользуясь, так сказать, случаем. Раз уж мы все сегодня здесь. А то, знаете, потом пойдут разговоры. Что денег вы мне сунули, и поэтому, дескать, я сразу извиняться полез. Нет, я уж лучше у всех на виду. Верну вам — и все! Чтобы все поняли, что я, как говорится, от чистого сердца. Осознал свои ошибки. Со всей душой к вам... Хочу вот с вами подружиться... Ну, саблю-то вашу я вам уже отослал. Дня три еще назад. Получили, надеюсь? А часы вот, они при мне. При мне они.

Он отодвинул рукав мундира и посмотрел на часы.

— Хорошие часики, — покачал он головой. — Дорогие. «Картье», кажется. Так вы говорили? Жалко даже.

Он шумно вздохнул. Наблюдать за этой дикой сценой было непереносимо.

— Да что с тобой, Валентин Сергеевич! — не выдержав, вспыхнул начальник УВД. — Ты в своем уме? Опомнись. Ты же генерал!

— Можете часы себе оставить, — поспешно проговорил Храповицкий.

Даже ему, кажется, уже было стыдно за потерявшего лицо Лихачева.

— Да нет, отдам, — твердил убитый генерал. — Как же оставить. Вы меня ими уже попрекали. Справедливо, между прочим, делали. Вы же когда дарили, не знали, до какого мордобоя между нами дойдет. Да, нехорошо, конечно, получилось. Совсем плохо. Вот и надо их возвратить. Отдам, отдам. Даже не спорьте.

Он начал снимать с руки золотые часы. Замок никак не расстегивался. Все следили за его движениями в мертвой тишине как завороженные. Наконец что-то тихонько щелкнуло, браслет поддался, и Лихачев положил часы на стол, с краю.

— Ну вот, — заметил он. — А теперь уже

можно и извиняться. И на брудершафт пить. Целоваться-то будем? Взасос?

Он потянулся к бокалу и еще раз поправил лежавшие на столе часы, словно прощаясь с ними. Но сделал это так неловко, что они соскользнули на пол.

— Вот руки не тем концом вставлены! — выругался он на себя, с досадой. — Да вы не волнуйтесь! Я подниму. Я уронил, я и подниму.

Он сделал шаг, чтобы подобрать часы с пола. Но вместо этого, не удержав равновесия, качнулся вперед и наступил на них каблуком. Раздался тонкий хруст ломающегося стекла. Кто-то ахнул.

— Что ж ты что делаешь? — закричал губернатор. — Жалко же!

— Ой! — вскрикнул генерал, вторя ему. — Да как же я так?! Дорогую вещь испортил!

— Да забудьте о них! — нетерпеливо воскликнул Храповицкий. — Не в этом же дело!

Но Лихачев, не слыша его, не сводил удивленного взгляда с разбитых часов.

— Ничего не понимаю, — бормотал он. — Как же это? Что ж это выходит?

Он поднял голову и оглядел присутствующих одного за другим, словно прося их объяснить загадку. Но все молчали. Лихачев перевел взгляд на Храповицкого.

— Как же так, Владимир Леонидович? — повторял он в недоумении. — Ведь вы же говорили мне, что у них стекло-то особенное. Не колется оно! А оно — раз! И разбилось! Что же это получается, а?

Он казался совершенно потрясенным.

— А ведь действительно! — откликнулся озадаченный Вася. — Так не бывает!

— А может, фальшивые часики-то, а? — вдруг воскликнул Лихачев, словно озаренный догадкой. — Может, поддельные? Подарили мне черт-те что, а, Владимир Леонидович?

Его голос полез наверх. Теперь он стал обвиняющим.

— Дешевку мне подсунули?! За дорогую вещь выдали? Обмануть хотели? Купить?

— Да перестаньте же! — заорал губернатор.

— Ну уж нет! — перекрикивая его, заревел Лихачев. — Раз такой обман вскрылся, я извиняться отказываюсь! Наотрез! И пить отказываюсь. И целоваться не буду! Часы у вас фальшивые. И человек вы фальшивый, Владимир Леонидович! Насквозь вас вижу! Плевал я,.на подарки ваши. И на вас, Владимир Леонидович, я тоже плевал!

Он презрительно сплюнул на пол и прошествовал из комнаты. Никто не пытался его остановить. Все были шокированы. Уже в дверях Лихачев вдруг обернулся.

— А вы ему верите! — крикнул он, обращаясь к гостям не то с упреком, не то с торжеством. — Дешевке верите! Вы свои-то подарки проверьте! Может, всем им грош цена!

И он выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Еще несколько минут никто не в силах был произнести ни слова.

Губернатор взял жену под руку.

— Пойдемте в зал, — нервно проговорил он. — А то без нас не начнут.

Он двинулся к выходу. Остальные поспешили следом, избегая смотреть на Храповицкого. Всем хотелось поскорее выбраться отсюда. Даже шумный Вихров выглядел притихшим и протрезвевшим.