Жажда. Трилогия
Шрифт:
— Что это за нотки в твоем голосе, ты говоришь с обидой?
— Не с обидой, это слишком сильное слово. Я люблю свою работу. Она открывает мне такие возможности, каких я бы не получил в обычной научной среде. Думаю, то, что ты почувствовала, — это неудовлетворенность. Возможности, предоставляемые нашей лабораторией, используются далеко не полностью. Нам нужны ученые многих специальностей и со всего мира.
— Ты бы хотел, чтобы лаборатория была более открытой?
— Именно так. Но это не значит, что я не понимаю необходимости в мерах безопасности. — Он делает паузу. —
— Происходит что–то интересное?
Он смотрит в сторону и усмехается, но теперь в его голосе слышится грусть.
— Очень интересное. — Он снова поворачивается ко мне. — Можно задать тебе один личный вопрос, Лара?
— Конечно.
— Сколько тебе лет?
Я кокетничаю:
— А сколько бы ты мне дал?
Он всерьез озадачен:
— Я не знаю. Когда мы были у игорного стола, казалось, что тебе лет тридцать. Но теперь, когда мы одни, ты выглядишь гораздо моложе.
Я специально так оделась и сделала такой макияж, чтобы казаться старше. Мое удлиненное белое платье выглядит строгим, у меня на шее нитка жемчуга. Губы слишком сильно и ярко накрашены. У меня красная косынка в тон рыжим волосам.
— Мне двадцать девять, — говорю я, называя возраст, проставленный в моих новых водительских правах и паспорте. — Но я ценю твой комплимент. Я слежу за собой. — Я делаю паузу. — А сколько лет тебе?
Он смеется, поднимая свой стакан с молоком.
— Скажем так: моя печень была бы гораздо моложе, если бы я пил только это.
— Молоко полезно для здоровья.
Он ставит стакан и пристально на него смотрит:
— И другие вещи тоже.
— Энди?
Он качает головой:
— Это по работе. Я не могу об этом говорить. Да и тебе это было бы скучно. — Он меняет тему. — Где ты так научилась бросать кости?
— Как?
— Да ладно тебе. Ты всегда бросаешь одинаково, ставя их на ладонь вверх числами, которые тебе нужны. Как ты это делаешь? Я никогда не видел, чтобы кто–то мог контролировать то, как отскакивают кости.
Я понимаю, что перегнула палку. Он умен, напоминаю я себе. И очень наблюдателен, даже когда пьян. Впрочем, пусть он видит во мне что–то необычное. У меня нет времени, чтобы долго пробуждать его интерес ко мне. Он должен быть полностью у меня в руках не позже следующей ночи. Именно тогда я планирую вызволить Джоэла.
Я продуманно отвечаю на его вопрос.
— У меня было много интересных учителей. Может, когда–нибудь я тебе о них расскажу.
— А, может, сейчас, этой ночью?
— Этой ночью? Да через час уже солнце взойдет.
— Мне не надо идти на работу, пока оно не сядет. — Он тянется через стол и берет меня за руку. — Ты мне нравишься, Лара. Действительно нравишься. — Он делает паузу. — У меня такое чувство, что я тебя уже когда–то видел.
Я качаю головой. Неужели он ощутил сходство между Джоэлом и мной?
— Мы никогда не встречались, — говорю я ему.
Глава седьмая
Мы возвращаемся в его дом. Он предлагает мне выпить. Когда я отказываюсь, он наливает себе — виски со льдом. Еда, оказавшаяся в желудке, немного отрезвила его, но он снова быстро напивается. Да, у него с этим делом серьезная проблема, а теперь это и моя проблема тоже. Опьянение развязывает ему язык, и он рассказывает мне о своей работе гораздо больше, чем ему положено, хотя пока еще не упоминает Джоэла или вампиров. Но он мне нужен с ясной головой, чтобы он мог мне помочь. У меня нет времени исправлять его израненную психику. Интересно, что его заставляет так много пить? Он лгал мне, когда говорил, что не обижается на своего босса. Он явно ненавидит генерала. Но я не могу прочесть его мыслей, возможно, потому, что они исковерканы алкоголем. Я чувствую только глубокий эмоциональный конфликт, спаренный с интеллектуальным возбуждением. Он благодарен за предоставленную возможность работать над Джоэлом и исследовать его кровь, но его сильно тревожит непосредственная вовлеченность в этот проект. Здесь у меня нет никаких сомнений.
Мы сидим на диване в гостиной. Он перебирает почту, потом бросает все на пол.
— Счета, — ворчит он, потягивая из стакана. — Худшая из реалий жизни, если не считать смерти.
— Судя по тому, как ты играешь, правительство хорошо тебе платит.
Он тихо фыркает, глядя на небо на востоке, которое начинает светлеть.
— Они не платят столько, сколько я заслуживаю, уж это точно. — Он бросает взгляд на мою нитку жемчуга. — Ты выглядишь так, как будто тебе не приходится беспокоиться о деньгах.
— Мой покойный папочка сделал миллионы на нефти, — пожимаю я плечами. — Я была у него единственным ребенком.
— Он все оставил тебе?
— До последнего пенни.
— Должно быть, неплохо.
— Совсем даже неплохо. — Я придвигаюсь к нему и касаюсь его колена. У меня колдовское прикосновение. Клянусь, иногда я совращала жену евангелистского проповедника так же легко, как какого–нибудь помешанного на сексе морпеха. В сексе для меня нет никакого таинства, и я совсем не щепетильна. Я использую свое тело так же легко, как любое другое оружие. Я добавляю: — И чем же конкретно ты занимаешься в своей лаборатории?
Он доказывает в сторону своего кабинета:
— Это находится там.
— Что там?
Он делает еще один глоток виски.
— Мое самое большое открытие. Я держу его модель дома для вдохновения. — Он рыгает. — Но сейчас меня бы больше вдохновила жирная прибавка в зарплате.
Хоть я и знаю, что находится у него в кабинете, я иду туда и бросаю беглый взгляд на две модели ДНК — молекулы человека и вампира.
— Что это? — спрашиваю я.
Он так увлечен своим виски, что ему лень вставать.
— Ты когда–нибудь слышала о ДНК?
— Конечно. Я окончила колледж.
— Какой?
— Штата Флорида. — Я возвращаюсь на диван и сажусь на этот раз ближе к нему. — Я окончила с отличием.
— Какой был главный предмет?
— Английская литература, но я посещала и занятия по биологии. Я знаю, что ДНК — это молекула из двух спиралей, которая содержит всю информацию, необходимую для существования жизни. — Я делаю паузу. — Это модели человеческой ДНК?
Он ставит стакан: