Железная леди
Шрифт:
– Но так и было! Я, как обычно, последовал твоему примеру: вспомнил телеграмму из Бельгии, которую ты подписала кодовым именем «Казанова».
– Ага, понятно. Мэзон-Нуво – то же самое по-французски. По-английски фамилия звучала бы Ньюхаус [41] . Вероятно, так было бы лучше, Годфри. Никто в жизни не примет меня за француженку. А почему «Люси»?
И тут Годфри повел себя в точности как многие озорные подопечные во времена моей службы гувернанткой: виновато опустил глаза и уставился на носки своих начищенных черных ботинок, сияющих бликами, как шерсть
41
Casa nova (ит.) – maison nouveau (фр.) – new house (англ.) – новый дом.
– От «Люцифер»! Годфри, как ты мог? – Мне едва удалось удержаться от смеха.
– Поспешная и отчаянная идея, Нелл, – сокрушенно признал он, – а «Люсилль» – вполне французское имя. Не сердись, но я решил, что для нас будет лучше путешествовать инкогнито.
Его извинение было почти таким же искренним, как уважение Ирен к чистой правде. По крайней мере, никто из моих прежних лондонских знакомых даже не заподозрил бы, что я скрываюсь под маской француженки, которая без возражений заняла люкс, смежный с номером постороннего мужчины, – признаю, такое поведение логично счесть весьма «французским».
– Раз мы уже на месте, каков наш план? – спросила я.
– Сначала разберемся с очевидным.
– Ты про доктора Уотсона, который, по убеждению Ирен, живет в одной квартире с Шерлоком Холмсом?
– Ирен видела двух человек, входящих в дом двести двадцать один «бэ» по Бейкер-стрит поздно вечером после коварной шарады в Сент-Джонс-Вуд.
– Ты прав относительно коварства мистера Шерлока Холмса, Годфри. Просто не понимаю, как Ирен может восхищаться человеком, который пал столь низко, чтобы прикинуться священником, пытаясь выманить у беспомощной женщины единственный артефакт, защищающий ее от нежелательного внимания мужчины и к тому же короля!
– Я согласен с тобой, – произнес адвокат, – за исключением определения «беспомощная». На самом деле я считаю, что, с твоей стороны, Нелл, очень благородно волноваться за жизнь человека, который, вероятно, и бросил дымовую шашку в нашу гостиную в Брайони-лодж: старый, но тем не менее вполне эффективный трюк, чтобы заставить Ирен раскрыть тайник, где хранится фотография, запечатлевшая ее и короля Богемии.
– Думаешь, именно доктор Уотсон совершил столь презренный поступок? Он же все-таки врач.
– Ты бывшая гувернантка, но, я полагаю, раз или два выполняла для Ирен миссии, связанные с введением в заблуждение.
– Это совсем другое! Ни одно из моих действий нельзя рассматривать как злонамеренный обман.
– Неужели? А как же твое переодевание в домоправительницу Ирен и злорадство по поводу мистера Холмса и короля Вилли, когда они обнаружили, что их трюк раскрыт, а добыча исчезла?
– Возможно, маскарад и не был лишен злорадства, но вряд ли его назовешь злонамеренным, Годфри. Нет уж, придется тебе найти для падения доктора Уотсона оправдание получше, чем мои поступки. Тогда на кону были свобода и счастье Ирен. А Шерлок Холмс работал за деньги: им двигал лишь финансовый интерес.
– Странно, что он не стал искать Бриллиантовый пояс, ведь он знает, что Ирен жива…
– Ничего странного: просто он не в курсе. Он и не подозревает ни о чем!
– Он знает, что пояс существовал, потому что сам Тиффани упоминал, что нанял Шерлока Холмса, как и Ирен, чтобы определить местонахождение реликвии. А из твоего рассказа о визите той троицы в Брайони-лодж очевидно, что мистер Холмс надеялся найти гораздо более серьезный приз, чем фотография или даже сама Ирен.
– Очевидно? Тебе? Ты ссылаешься на мою же запись в дневнике, и мне было более чем очевидно, что не существовало никакого тайного умысла.
– Ах! – Годфри развел руками, показывая, что сдается. – Бесполезно спорить с автором обсуждаемого документа. Возможно, я вижу тайный умысел на пустом месте. Значит, теперь ты убеждена, что доктор Уотсон Шерлока Холмса, если он окажется доктором Уотсоном Квентина Стенхоупа, – бессердечный обманщик и лживый пособник, который не стоит того, чтобы его спасать?
– Если мы будем скупиться на благодеяния, рассуждая о том, кто их достоин, возможно, у нас не останется объектов для наших забот, – категорично заявила я. – И раз уж Квентин полагает, что стоит рисковать жизнью ради человека, который спас его в Афганистане, я постараюсь только содействовать этому мероприятию. Кроме того, я убеждена, что доктор Уотсон из Афганистана почти десятилетней давности никогда не ступал на Бейкер-стрит, если не имел для этого невинных, не связанных с нашим делом причин. Он может вовсе находиться вне Лондона или даже за пределами Англии.
– Тогда нам только остается проверить твое утверждение, если можно так выразиться, – вряд ли можно назвать столь уверенное мнение лишь теорией.
– Утверждение – хорошее, решительное слово, которое не подразумевает никакой неразберихи. Итак, когда состоится наша первая вылазка?
– Сначала нужно будет выполнить два отдельных задания.
Я мгновенно стала серьезной, потому что слово «задание» неизменно заставляет меня собраться.
Годфри улыбался, и выражение его лица поразительно напоминало лукавую гримаску Ирен.
– Мне необходимо удалиться в свой люкс и произвести изменения во внешности. Полагаю, моя женушка снабдила тебя всем необходимым, чтобы немного замаскироваться?
Я достала из верхнего отделения чемодана длинную и густую черную вуаль, обильно покрытую велюровыми мушками:
– Неэффективно, если хочешь видеть, но очень подходит для траура – или для того, чтобы самой не быть увиденной.
– Отлично, Нелл. Думаю, самое время взять фирменную бумагу отеля и написать записку семье твоей бывшей хозяйки миссис Тёрнпенни, как ты считаешь?
– Тёрнпенни уехали с Беркли-сквер в Индию, – возразила я. – Не представляю, где они могут сейчас жить.
– Я имею в виду родственников самой миссис Тёрнпенни – Стенхоупов.
– Стенхоупы с Гросвенор-сквер – семья Квентина? Ты предлагаешь мне обратиться к ним по прошествии стольких лет? Я ни разу с ними не встречалась.
– Но ты недавно встретила их сына, что может представлять для них интерес, если сам Квентин еще не вернулся в Англию и не объявился дома. Просто пошли им записку, объясни свою прошлую связь с семьей и вырази желание посетить их, чтобы сообщить информацию об их сыне и так далее. В Темпле ты составляла подобные сообщения для меня бесчисленное количество раз, дорогая Нелл. Почему эта идея заставила тебя побледнеть?