Железная леди
Шрифт:
Я прошла вздувшихся рептилий, которые свернулись в своих огромных деревянных ящиках, и остановилась перед коброй. Чучело имитировало позу атаки, которую я совсем недавно видела в реальности: передняя часть тела взвилась вверх, знаменитый капюшон с очками широко раздут, как накидка дамы прошлого века. Пасть была раскрыта, поэтому клыки отсвечивали белой костью под электрическим освещением. Змея выглядела царственной, как королева Нила; на мгновение я увидела ее не как объект ненависти или библейский символ падения, а скорее как изысканное восхитительное создание, изъятое из привычной среды – мировой природы. Но потом меня передернуло: ведь в конце концов это змея, и к тому же смертельно опасная.
Однако
Я огляделась вокруг, и обширное пространство музея подействовало на меня угнетающе. Меня будто заточили в какой-то гигантский саркофаг. Странные декорации выбрал Квентин для нашей тайной встречи!
С некоторым облегчением я перешла в отдел позвоночных, искренне надеясь, что пушистый мех замаскирует зловещие зоологические экспонаты. Однако там оказалось еще хуже. Экзотические создания были высоко прикреплены к стенам или заключены в деревянные шкафы со стеклянными боками, которые чем-то напоминали хорошо охраняемые витрины с драгоценностями мистера Тиффани на улице Ришелье, 79. Слабый запах лежалого меха и формальдегида возродил в памяти посещение парижского морга.
Минуя нагромождение обитателей зала, я предпочла сконцентрировать внимание на движущихся человеческих экспонатах – посетителях. Как же мне узнать Квентина? Конечно, на нем уже не будет того фантастического иноземного наряда, который он носил в Париже. Этот Город Огней даже в покровители выбрал лунатичку [45] . В Лондоне же позволительна разве что легкая эксцентричность.
Я миновала пару громоздких страусов (такие прекрасные перья для шляп и такие неуклюжие и неприятные создания) и услышала шелест, похожий на шум крыльев большой птицы. Я повернулась и увидела знакомую фигуру, которая двигалась мне навстречу, – та самая старуха в траурных одеждах!
45
Город Огней – образное название Парижа; его покровительницей считается святая Женевьева, которой являлись видения.
Она нетерпеливо прошла мимо меня и приблизилась к чучелу страуса. Даже в согбенном состоянии фигура не скрывала ее когда-то высокий рост. Дама подняла лорнет на черном шелковом шнурке и наклонила голову на тощей шее, чтобы исследовать экспонат. Ее жесты были так похожи на поведение цыпленка в курятнике, что я не смогла сдержать улыбку, несмотря на ожившие подозрения.
Мог ли это быть Квентин Стенхоуп? Конечно, такая сутулость плеч могла скрыть высокий рост мужчины. В прошлом мне часто доводилось наблюдать, как Ирен творит чудеса с помощью париков и шляп с вуалью, поэтому я понимала, что непослушные седые брови могут быть фальшивыми, а черная вуаль способна смягчить суровые мужские черты, превратив их в лицо пожилой женщины. Ведь мы, дамы, тоже теряем женственность с возрастом, становясь похожими на стариков, как будто различия между полами постепенно тают на излете жизни.
Вдова отвернулась от страуса, по-прежнему не отнимая от глаз лорнет, и одарила меня таким же прямолинейным вниманием и осмотром. Затем она кивнула – быстро, всего один раз – и зашелестела прочь.
Я не знала, что думать. Она узнала меня по той встрече на улице? Или этот осмотр служит сигналом, чтобы я обратилась к ней? А вдруг я не права и сюда ее привела чистая случайность?
«Чистая случайность, Нелл? – Я буквально слышала иронический тон Ирен. – Уж не знаю, существует ли такая вещь, как Бог в определении человека, который
Я огляделась. Мимо проходили фигуры, сливаясь с силуэтами неподвижных представителей животной жизни – или смерти – вокруг меня. Всеобъемлющее ощущение, что за мной наблюдают, теснило душу. Возможно, оно было вызвано мириадами стеклянных глаз, которые блестели так, будто каждое создание в витрине вооружилось очками.
Я достала пенсне, притворяясь, что хочу получше рассмотреть экспонаты, но на самом деле стремясь хоть чем-то прикрыть внезапно ставшее уязвимым голое лицо. Я жалела, что на мне нет одной из шикарных вуалей Ирен. Неудивительно, что она их так любит: благодаря им можно видеть самой, но не быть увиденной другими – не только преимущество для актрисы, но и насущная необходимость для шпиона, ведущего расследование.
А я тут стою, ничем не вооруженная, кроме собственного упрямства и записки… Ох! Меня впервые поразила ужасная мысль: ведь записка может быть совсем не от Квентина Стенхоупа – что, если это наживка, призванная специально заманить меня сюда с целью… с целью… с целью непонятной, но явно недоброй?!
Я принялась оглядываться с намерением найти выход – и вдруг заметила старого солдата, который задержал вчера юного воришку. Он наклонился так низко, что его бакенбарды едва не сплелись с усами гигантского самца тюленя, растянувшегося во всю длину тела.
Я торопливо обошла с тыла весьма впечатляющего жирафа и попыталась спрятаться за одной из его длинных, но, увы, чрезвычайно тонких пятнистых ног. Тут меня ожидало еще одно неприятное открытие. Да, глаза меня не обманывают: всего в двадцати футах от меня появился мальчишка, который украл мою сумку: он расхаживал среди обезьян, засунув руки в карманы, с невинным выражением на по-прежнему грязном лице.
Я сосредоточилась на созерцании хвоста жирафа, который находился высоко над моей головой, – весьма комичный отросток, если брать во внимание изрядный рост его владельца, который заканчивался кисточкой жестких волос, похожей на метелку. Пятна на жирафьей шкуре у меня перед глазами казались сущим пустяком по сравнению с безумными узорами мыслей, которые роились в моем мозгу.
Мальчик не мог быть Квентином, но он мог принести еще одно послание для меня. Или… Я огляделась. Несколько ребят вприпрыжку промчались через зал – звери всегда привлекали компании детей. Я бы тоже водила сюда своих подопечных, если бы все еще работала гувернанткой. Очень поучительное и подходящее развлечение, если учитывать, сколько здесь побывало семей.
Но чтобы сюда забрел уличный воришка, и к тому же в одиночестве…
Я уже почти убедила себя, что практически вся вчерашняя публика из Ковент-Гардена нынче отправилась в Музей естественной истории. Отставной солдат смотрел в мою сторону. Когда наши взгляды встретились, он кивнул и слегка поклонился – но почему бы и нет? Накануне он помог мне вернуть сумочку.
Совпадения – как и обезьяны – множились вокруг меня, и то же самое делали мои рассуждения. Я чувствовала себя ведущей актрисой жуткой пьесы на сцене «Гран-Гиньоль». Была ли то славная рука Ирен, которая, как Макиавелли, с легкостью дергает за множество невидимых ниточек, паря высоко под сводами этого здания? Ощущение напряженного ожидания нависало над зловещим смешением людей и животных, которые сошлись в загадочном шпионском менуэте.
Тут из-за муравьеда выскочило очень странное создание: горбатый старик ученый, одетый в черное потертое пальто, несмотря на теплый день; его желтоватая борода спускалась на впалую грудь, а внимательные глаза, похожие на совиные, прикрывали очки с желтыми стеклами. Что еще за нелепый брат-близнец согбенной вдовы…