Железная леди

Дуглас Кэрол Нельсон

– Быть не может! – Похоже, доктор Уотсон испытал искренний шок. – Мангуст! Мне это даже в голову не пришло, Холмс.

– Значит, хорошо, что мне пришло, хотя я еще не успел выследить владельца мангуста. Помните следы на вашем подоконнике? Очевидно, это когти животного. Итак, мистер Блоджетт?

– Все очень просто, мистер Холмс. Когда я, наконец, вспомнил фамилию своего спасителя, я решил найти в Англии врача по имени Уотсон, потому что в последний месяц понял, что Тигр идет по моему следу. Действительно, когда я попытался обнаружить имя доктора Уотсона в записях в Пешаваре, выяснилось, что предыдущий посетитель недавно их нашел и изъял. Тогда я понял, что ваша жизнь в опасности, доктор, и поэтому

приехал в Лондон. Я определил ваше место жительства и стал наблюдать за домом, планируя представиться вам, если решу, что вы подходящий кандидат, но вскоре стало ясно, что вы – тот самый доктор Уотсон. Именно в ту ночь я увидел преступника, залезшего в дом и принесшего коробку в ваш кабинет. Возможно, я не детектив… – здесь Квентин со скромной гордостью кивнул мистеру Холмсу, – но я знаю, что обычный грабитель не приносит вещи, кроме нескольких орудий взлома, в дом, куда собирается проникнуть. Я заглянул внутрь через окно, после того как он ушел – и все подчистил за собой, – и вскоре услышал шуршание твари, от которой стынет кровь любого, кто провел некоторое время в Индии, – кобры.

– Без сомнения, мангуст был при вас, – предположил Холмс с некоторым пренебрежением.

– Я обнаружил кобру в своем номере в отеле и после этого никуда не хожу без мангуста, – сказал Квентин с таким чувством, что я лишь через мгновение сообразила, что это абсолютная неправда.

Наступило молчание, в течение которого Квентин и мистер Холмс сверлили друг друга взглядом, сузив глаза. Квентин излучал уверенность. Я даже преисполнилась извращенной гордости за него, хотя он откровенно лгал. Мистер Холмс демонстрировал другое отношение, которое я не могла точно определить. Возможно, это был скептицизм.

– Продолжайте, – поторопил детектив моего предполагаемого жениха.

Квентин только добавил:

– Я нагнулся к подоконнику, поставил клетку, и Мессалина выскочила и сделала свою работу…

– Ах, Джаспер, – я обнаружила, что жеманничаю, как настоящая невеста (и на короткое мгновение я странным образом почувствовала, что ею и являюсь), – неужели ты не боялся, что ужасная змея победит твоего очаровательного зверька, особенно в темноте?

– Что ты, что ты, Мэй! – воскликнул он с таким чувством, что я не сразу узнала свое новое имя. – Мне не о чем было беспокоиться. Мангуст не размышляет, когда сталкивается с коброй, и Мессалина еще ни разу не проиграла. Кобра может быть вялой и медлительной, хотя всегда остается смертельно опасной.

– В самом деле, мисс Баксли, – сказал хозяин дома, выражая не слишком искреннюю поддержку, – мы, люди, можем извлечь урок из столкновения мангуста и кобры. Результаты можно применить к ежедневным событиям в Лондоне.

Меня не покидало странное ощущение, что детектив играет со всеми нами, включая своего друга, – так мангуст обыгрывает более медлительную змею. Сейчас он напоминал мне Ирен, когда она уподоблялась сфинксу. Меня даже слегка передернуло от осознания этого факта. Мистер Холмс казался таким же хладнокровным, каким его описал друг на страницах, которые я прочла в Паддингтоне: «…холодный, точный, но поразительно уравновешенный ум». Теперь я неожиданно сообразила, что Ирен в какой-то степени обладает той же патологической отстраненностью.

– Закончив работу, Месси прыгнула обратно в свою клетку, – сказал Квентин, наверняка описывая реальные события. – Я ее закрыл и выскользнул прочь, зная, что, даже если служанка доктора Уотсона слегка испугается, когда будет убираться завтра, жизнь доктора в безопасности.

– Так и было. – На этот раз содрогнулся доктор Уотсон. – Змею нашли у меня под столом, совсем мертвую. Получается, ее поместили туда, чтобы она ужалила меня в ногу.

– Мангуст мистера Блоджетта предотвратил трагедию

и повторную травму ноги, Уотсон, – протяжно произнес детектив в своей раздражающей манере всезнайки.

– Да не было никакой первой травмы ноги, Холмс! – отозвался доктор Уотсон с некоторым раздражением. – У меня всего лишь затекают суставы, и это остаточные симптомы брюшного тифа. Лондонская погода слишком сырая для того, кто жарился в печи Афганистана и Индии.

– Абсолютно верно, – пылко подтвердил Квентин.

Мистер Холмс развернулся к нему; по виду сыщика было понятно, что ему надоело играть со слишком ручной добычей.

– Так у вас есть объяснение этому злодейству, мистер Блоджетт, или вы хотите, чтобы объяснение нашел я?

Квентин застыл, изображая потрясение:

– В самую точку, мистер Холмс. У меня есть подозрения, и мы можем предъявить две мертвые кобры в качестве доказательства, что ведется нечестная игра.

– Если не считать нечестного исхода битвы при Майванде, – подсказала я.

Квентин кивнул с серьезным видом:

– Это больше, чем нечестный исход битвы, моя дорогая. Если мои подозрения верны, то шпион, которого я знал как Тигра, тайно работал на русских, а это может означать, что наши войска потерпели поражение единственно из-за предательства. Были погублены очень многие жизни, а не только Маклейн.

– Что вы говорите, Блоджетт? – переспросил доктор Уотсон. – Англичанин предал своих? В Майванде случилась настоящая резня. Я был свидетелем битвы до того, как меня самого ранили. Шестьдесят шестой Беркширский держал оборону и понес страшные потери, прикрывая наше отступление. Меня ужасно расстроит известие, что жертв можно было избежать.

– Если я прав, доктор Уотсон, – заявил Квентин, – то как минимум можно было избежать вашего ранения. Теперь я считаю, что пуля, попавшая вам в плечо, предназначалась мне. Тигр знал, что я его подозреваю. Я уверен, что это он стукнул меня по голове в ночь перед битвой, намереваясь убить, чтобы потом происшествие списали на несчастный случай. Во время отступления он увидел, что я жив, а вы оказываете мне помощь, и под прикрытием пыли и паники снова постарался меня убить. Вот почему я проделал сюда весь этот путь после стольких лет: чтобы предостеречь вас и сохранить вам жизнь. Я считаю, вы тогда спасли меня, приняв пулю, предназначенную мне.

Ничто не могло опровергнуть искренность слов Квентина, ведь сейчас он не лгал: беспокойство заставило его вернуться в Англию, хотя это было не только страшно, но и опасно для него. Два ветерана сидели в молчании от нахлынувших эмоций, пытаясь осмыслить свои чувства.

– Мой дорогой друг, – сказал мистер Холмс Квентину с гораздо большей теплотой, чем раньше, – по-моему, нет сомнения, что вы спасли жизнь Уотсона, принеся своего пушистого союзника в его приемную, и за это я вам очень благодарен. По поводу кобр можно не волноваться. Но это не значит, что загадка разгадана или что злоумышленники престанут перед правосудием. У вас есть доказательства, что Тигр в самом деле шпион и предатель, как вы утверждаете?

– Только это, мистер Холмс. – Квентин полез в нагрудный карман своего покупного костюма и достал бумагу, которую мы с Ирен добыли накануне из афганской сумки доктора Уотсона.

Мне было неприятно смотреть, как Квентин передает документ детективу, который его подхватил и поднес к свету окна эркера. Ирен настаивала, что копия записки более чем девятилетней давности не обманет знаменитого детектива, поэтому Квентину пришлось расстаться со своей ценной бумагой, единственным доказательством предательства Тигра, если загадочные каракули действительно могли это доказать. И все же мне не нравилось, что Квентин отдает еще один кусок своего прошлого, ради которого многим пожертвовал в своей жизни.