Железное сердце
Шрифт:
Телефон продолжал мерцать, теперь уже задумчиво.
— Что, не нравится? Ты хотел поболтать о чем-нибудь веселом? Посмеяться и посплетничать? А выходит, что веселиться — это не со мной? — почему-то обиделась Люба, отдернув от него руку. Взглянула на часы и непроизвольно покачала головой. Надо же, вот к чему приводит одиночество. Сначала она просто болтала с телефоном, а теперь на него обижается.
Когда пиликнула пришедшая смска, Люба чуть не подпрыгнула от неожиданности.
'Хочешь, твоя жизнь станет необычной?'.
Номер был прежним — три нуля.
Только происходящее больше не казалось забавным.
Одно дело — представлять, как болтаешь с телефоном. Но совсем другое — видеть, что он на самом деле отвечает.
Конечно, Люба тут же выдумала подходящее объяснение (ошибка) и почти заставила себя расслабиться.
— Как мило с твоей стороны, — сказала она, однако держаться от телефона теперь старалась подальше. — Как только ты начал проявлять зачатки интеллекта, так считай, моя жизнь уже стала необычной… Что еще ты собираешься сделать? Собираешься меня развеселить? Пришлешь мне анекдот?
Телефон молчал.
— Будешь по утрам скачивать из сети свежие комплименты?
Она была готова к звуку, но все равно вздрогнула, когда пришла смска.
'Может, букет цветов?'
— Что ты мелешь, — бормотала Люба, стискивая щеки ладонями так, что слова звучали шепеляво, как у детей. — Ты же телефон!
'Отвезти в луна-парк и прокатить на водяных горках?'.
— Не смешно!
'Просто подставить плечо?'
— Дурак ты, — сдавлено сообщила Люба, сдерживая неожиданно подкатившие слезы. Как глупо-то все! Сидит тут одна, за окном дождливая ночь, где-то спит Сашка и это единственное, что придает жизни немного тепла.
Она хлюпнула носом и снова отвернулась. Может чьи-то шутки? Но разве это возможно? Даже если на секунду представить, что нашелся очередной самородок и вместо того, чтобы лезть в базу Пентагона (где уже каждый второй хакер побывал и отметился), принялся за телефонные компании. Нафига, спрашивается? Ну ладно, мало ли чудаков? Но кто из них станет присылать Любе смски?!
— Чертовщина какая-то, — пробормотала она в сторону и поняла, что специально старается не смотреть на телефон, как на что-то опасное. Мама дорогая. Но что может быть опасного в обычном телефоне?!
— Все, никаких бесед больше на сегодня, — строго сообщила Люба телефону, — а не то выключу!
И сама услышала в своем голосе истерические нотки.
К счастью, отвечать телефон больше не собирался, видимо, вдоволь наговорился. Люба выждала пять минут и сбежала в крохотную комнатку, где стояли чайник, микроволновка и обеденный стол.
А когда вернулась с чашкой чая в руке, то увидела у печи Бостона.
Она замерла на пороге, уверенная, что у нее галлюцинации.
Бостон в серых шортах и серой футболке, на этот раз не обтягивающей, а свободно болтающейся на плечах, с упрямо опущенной головой и настойчивым немигающим взглядом. И босиком.
— Привет, — спокойно сказал он, будто в порядке вещей являться в чужой дом посреди ночи без приглашения и вести себя так уверенно, точно тебя тут без вариантов рады видеть.
Бостон с сухими волосами и… босиком.
— Какого черта? — спросила Люба и в голосе звучало какое-то истерическое удивление. А вот чего в голосе точно не было, так это радости от встречи.
— Значит, тут ты работаешь? — он принялся крутить головой из стороны в сторону.
— Какого….
– как заведенная, повторяла Люба.
— Вместо того чтобы получать достойное образование? — словно не слыша, продолжал он.
Люба захлопнула рот и целенаправленно побрела к столу, цепляясь взглядом за розовые цветочки на клеенке. Поставила чашку рядом с телефоном. Оглянулась на дверь и долго смотрела на коврик без единого мокрого следа ног. Наверняка он вошел, когда она вышла. Только как? Перепрыгнул через порог? А как он рассчитал время? Он что, в окно подглядывал? А как вообще он попал на территорию мастерской?
— Тебе, наверное, любопытно, как я здесь оказался? — спросил он.
— Д-да.
Говорящего телефона на сегодня было вполне предостаточно, поэтому способы появления в комнате постороннего человека Люба анализировать не стала, а просто отбросила за границу сознания.
— Я прогуливался по улице мимо твоего дома и зашел… через дверь.
В общем-то, калитка со стороны рабочего двора обычно стояла открытой, но ночью ее запирали, Люба лично закрыла задвижку в девять за последней ушедшей женщиной. Получается, кто-то успел открыть?
— Ну ладно, — нетвердо сказала она, придя к решению, что на самом деле ей совершено не охота думать, как именно он сюда проник.
Вместо этого Люба с прямой, как доска спиной уселась на стул и рассеяно сказала:
— Я тебя не приглашала.
Бостон хмыкнул, сложил руки на груди и со всей дури привалился к боку железной печки.
Через секунду Люба уже подлетала к нему, отдав управление телом во власть инстинктивной реакции и даже не успевая фиксировать разумом все события — и свой невероятный прыжок, и непроизвольный крик, и его изумленно распахнувшиеся глаза.
Она с силой дернула его за локоть, оттаскивая в сторону, развернула, будто легкую тряпичную куклу без костей и не поверила своим глазам…
Когда печь доходила до нужной температуры, как сейчас, то разогревалась так сильно, что попавшая на ее поверхность вода шипела и испарялась, как с раскаленной сковороды. Так беспечно прислониться к печи мог только человек, которые не просто этого не знал, но и по какой-то причине не ощущал исходящего от печи жара.
Он должен был завопить, потому что такой сильный ожог должен сопровождаться получением огромного количества боли. Очень много боли.
И этот… этот ожог вообще должен был существовать!