Железное сердце
Шрифт:
Но Любе было некогда болтать, она была жутко занята, потому что смотрела на Бостона.
Первый бокал ей в руку сунули проходившие мимо ребята, которые тащили целый поднос. Люба попробовала напиток и решила, что джина в коктейле слишком много. Она не собиралась пить, даже назло своему практически полному отражению на диване напротив, который держал в руке стакан и ни разу из него не отпил.
Через несколько минут Бажена вынула стакан из Любиной руки и продолжила болтать.
— …когда они шампанского опились так, что наблевали в бассейн. И Алмазные глазки тогда
Люба очнулась всего на секунду, поискав взглядом что-нибудь похожее на часы. Вряд ли она сидит тут больше часа, но кто знает? Нет, часы отсутствовали.
— Уважаю, — развязно усмехалась Бажена. — Ты не претворяешься, тебе правда, плевать, что я рассказываю про прошлых баб Бостона, хотя ты глаз с него не сводишь. На самом деле волноваться не стоит, в этом плане Бостон молоток — раз расстался, назад не вернется. На второй круг не заходит. Между прочим, я с ним не встречалась. Но просто потрясно, как он на тебя смотрит. Ты с ним спишь?
Люба усмехнулась.
— Я хочу остаться одна, — мягко сообщила она Бажене, даже не соизволив обернуться. Ничего не должно отвлекать. Та, кажется, обиделась и даже демонстративно бурчала что-то себе под нос, но все-таки ушла.
Бостон в безмолвном тосте слегка приподнял бокал, полностью игнорируя очередного собеседника, на этот раз стоявшего рядом парня. Девушка в синем слегка поменяла позу и казалась, временами дремлет, но открывая глаза, неизменно находила его взглядом.
Люба непроизвольно сделала ответный жест пустой рукой. Даже не она… само тело сделало. Ответило.
Через пару минут один из официантов принес ей коктейль.
— Вам просили передать.
— Кто?
— Хозяин дома.
Люба приняла бокал и молча отпила. Бостон синхронно отпил из своего.
К нему подошли еще знакомые, музыка наплывала и губы жгло от лайма и крупинок лимонной кислоты, покрывавшей край бокала. А вот спиртного в коктейле оказалось всего ничего, как будто заказавший его человек точно знал, что пьянеть ей не захочется.
Странно было сидеть тут одной среди огромного количества людей и чувствовать себя так, будто вокруг шумят волны, дуют ветра, а ты не такой, как все.
Как же она завидовала этой девице в синем, только оттого, что та может позволить себе бесконечные страдания и дни, потраченные на пустое времяпрепровождение вроде безответной любви. Что может часами смотреть на него, о чем-то мечтая и знать, что скоро будет новый вечер и она снова может просто находиться поблизости, сможет прислониться головой к дивану и сладко переваривать свою боль, раз за разом, круг за кругом.
Простая уверенность в завтрашнем дне, которой у Любы нет.
Предназначенная ей жизнь так и стояла перед глазами, щетинясь острыми правилами.
Никогда не бросаться головой в омут. Не терять голову. Никогда не позволять себе беспечных или опасных выходок, потому что на тебе слишком большая ответственность за родного человека. Слишком большая для двадцати с хвостиком лет, да еще когда усталость и обыденность стали такими постоянными спутниками, что каждый день с самого утра уже серый, свет в нем погас, а воздух протух.
Новоприбывшие собеседники Бостона были еще трезвы и сразу обнаружили, куда направлено его внимание, причем настолько полно, что он практически не реагирует на вопросы и приветствия. Люба специально не следила, но они стояли так близко к Бостону, что невозможно было не увидеть, как девчонки смотрят в ее сторону, а потом начинают перебрасываться между собой комментариями, явно далекими от приличных.
А Бостон не реагировал, не стал ни останавливать их, ни защищать девушку, на которую смотрел, не отрываясь. Но Люба совсем не разозлилась, потому что и сама не реагировала, так, отмечала на краю сознания, как нечто из разряда пустого и неважного.
Никогда не прыгать в чистоту горного воздуха.
Подружки рассмеялись с откровенной издевкой.
Никогда не узнать свободного полета по дороге к смерти.
Бостон заторможено пошевелил рукой, разминая запястье и музыка заполнила комнату так плотно, что не осталось даже воздуха вздохнуть. Пол под ногами дрогнул и закрошился, а сидение стало твердым, как камень. И кровь бушевала, практически вскипая. И потолок раздвигался, так широко, как бывает только в полной темноте.
Идти только по ровной дороге.
А ведь небо так близко, всего протяни руку…
И все это было так легко остановить… Вернуться в нору.
И невозможно из-за человека напротив.
Человека ли?
Музыка на миг оборвалась и смех зазвенел везде, будто существовал сам по себе.
Все так неважно, когда небо над головой расстилается до горизонта, бесконечно далеко и ровно.
Когда у тебя впереди полно времени, ты можешь подбираться к высоте постепенно. Обмениваться с небом улыбками и легкими прикосновениями. Дышать одним воздухом и делать следующий шаг, только хорошенько отдохнув и уверившись в собственных силах.
Но у нее не было времени, только вырванная украдкой короткая передышка, один-единственный глоток влажного воздуха, а потом снова иссушенная мертвая пустыня.
Монетка звенела, кружась по полу и, наконец, замерла.
Люба сделала выбор.
Она поднялась вместе с очередной волной музыки. Девчонки насторожились, а одна даже обрадовалась, выступая вперед, будто была не прочь от оскорблений перейти к рукоприкладству. Но Люба этого не заметила, она сделала несколько шагов и остановилась прямо напротив Бостона, практически прикасаясь ногой к его коленям.
Она ничего не сказала, так как знала, что музыку ей не перекричать, а просто смотрела поверх его головы. И еще знала, что он услышит, даже не услышит, почувствует. Через несколько секунд Люба развернулась и не оглядываясь, направилась к лестнице. Только у подножия задержалась и тут же ощутила на открытой шее его дыхание. Похоже, в поднятых наверх волосах тоже есть свои преимущества.
Она поднялась по лестнице на второй этаж, прошла по коридору и остановилась у двери в его комнату. Всего на миг. А потом толкнула ее и вошла.