Железное сердце
Шрифт:
— Мы спасем от страшной участи братишку нашей уважаемой гостьи, а взамен она поможет нам с нашим проектом по симбиозу! Ну что скажешь, Донго? Готов рискнуть?
На висках мальчишки запульсировала плотная сетка тонких спутанных вен. Лазурь еще пару секунд побыла напряженной, а потом медленно расслабилась, оседая на диван. Видимо, ничего опасного в прозвучавшем предложении не заметила.
'Ну, конечно, — подумала Люба, стараясь не смотреть на мальчишку, который сейчас выглядел на редкость жутко, — не о ней же речь. Что за симбиоз такой? И что он сказал про братишку… про Сашку'?!
Под воздействием гигантского приступа неконтролируемой слепой надежды она взглянула на Джайзера по-новому и тот одобрительно кивнул.
— Ты все верно поняла, Донго умеет… не очень хорошо, но достаточно влиять на ткани живого человеческого тела. Я просмотрел медицинскую карту — в нашем случае необходимо простейшее вмешательство, Донго уже успешно тренировался на дефектах куда сложнее. Твой брат будет видеть. Ну а теперь, если возражений нет, — он украдкой глянул на Лазурь и тут же отвернулся, почти суетливо потянувшись за телефоном. — Раз возражений нет, осталось сообщить о наших планах Бостону.
— Ты думаешь, Бостон согласится участвовать в твоих экспериментах? — донесся голос девушки из угла. В нем впервые послышались какие-то эмоции — в основном изумление. Ее глаза засветились мягкой ночной иллюминацией, отбрасывая на лицо волшебные тени. Люба на секунду задержала дыхание, настолько прекрасно это смотрелось.
— А кто говорит о согласии? — Джайзер сдержался и не обернулся, вместо этого задорно подмигнув Любе. — Мы просто поставим его в известность!
Глава 11
Отдохнуть так и не удалось. Всего полчаса минуло с тех пор, как Бостон не дал сказать Джайзеру ни слова, а просто послал его в глубину веков и бросил трубку, как Любу уже везли обратно в аэропорт, правда, теперь в компании с мальчишкой. Лазурь с ними не полетела, она просто спустилась вниз, на улицу и осталась стоять на тротуаре, смотря вслед удаляющейся машине. Ее глаза все еще светились, правда, совсем слабо. И на лице все еще оставалось странное выражение, появившееся, когда Джайзер спросил ее перед самым уходом:
— Лазурь, как ты живешь?
Люба решила, что он давно хотел спросить что-нибудь подобное, но сдерживался. Промах был на лицо, даже Донго украдкой улыбнулся, как улыбаются подростки, которые точно знают, что происходит, когда родители запираются в спальне и не приемлют варианта 'пили пиво' или 'просто спокойно смотрели фильм'.
— Ты разве не знаешь? — спросила Лазурь, глубоко вздыхая. — Только не говори, что ни разу не устраивал за мной слежку.
Джайзер и не сказал. Впрочем, больше он вообще ничего не сказал, Донго направился к выходу, за ним Люба, которой с головой хватало своих проблем, чтобы еще тратить время, разбираясь в натянутых отношениях между отдельными камуфляжными людьми. Если честно, сейчас ее больше волновало другое — она побаивалась Донго. Отчаянно надеялась, что он способен помочь Сашке и не менее отчаянно пыталась скрыть дрожь, возникающую каждый раз, когда мальчишка смотрел на нее такими пронизывающими глазами, будто видел без кожи. Что-то подсказывало Любе, что действительно, видел.
Во время перелета Донго играл с одним из сопровождающих мужчин в карты. Люба отвернулась к иллюминатору и попыталась заснуть, но все время продолжала думать о брате и о том, что случится, если все запланированное Джайзером получится. Если этот паренек с жуткой паутиной синих вен на висках действительно сможет вернуть Сашке зрение.
И что тогда будет с ней.
Джайзер сказал, планируемый эксперимент не несет никакой опасности для жизни, просто симбиоз или удастся, или нет. Люба не стала спорить, хотя была уверена, что даже существуй опасность, она не отказалась бы, если взамен выпадет шанс помочь брату.
Хотя, как знать? Жертвенность хороша на словах, а в жизни все случается совсем по-другому и по правде, Любе совсем не хотелось знать наверняка, что она выберет — рискнуть жизнью или прожить ее с грузом на совести, оттого что струсила и не рискнула.
Когда они уже ехали к городу на машине, Люба позвонила брату и попросила ее дождаться, будто он и так не сидел целыми днями в доме или во дворе. Она еще не знала, как объяснить дяде и тете присутствие Донго и, в общем-то, не собиралась этого делать.
Люба жутко нервничала.
— Я позвоню, — по-свойски сообщил Донго их охране, когда машина остановилась у ворот Любиного дома. — Пока скройтесь.
На скрип калитки никто из домашних не выглянул, что оказалось весьма кстати — Люба не представляла, как сейчас можно остановиться на полдороге и тратить время на какие-то бессмысленные объяснения.
Она открыла входную дверь и не разуваясь, направилась к лестнице на второй этаж. Сзади раздавались негромкие, острожные шаги Донго, который молча шел следом.
Перед дверью в комнату брата Люба замерла. Надежда — вещь отличная. Но что, если это существо… этот не человек… Что если все станет только хуже?
Донго улыбался.
Люба поспешно отвела глаза, все еще не решаясь пойти дальше, переступить последнюю черту и окончательно рискнуть всем, что имела.
— Слушай, — в голосе Донго звучало что-то похожее на иронию, или скорее на нетерпимость многоопытного подростка по отношению к утомительно серьезным и чересчур осторожным взрослым. — Ты паникуешь?
— Что ты будешь с ним делать? — спросила Люба. Не могла не спросить.
— Показать?
— По… пожалуйста, — выдавила она.
Донго поднял руку и приложил кончики пальцев к блузке над ее сердцем. Только после этого Люба услышала, как сильно оно грохочет.
Донго смотрел не на пальцы, а ей в глаза. Холодным равнодушным взглядом хирурга, который на своем веку всего повидал. Может, даже слишком много всего. Как у подростка могут быть такие знающие глаза?!
И вдруг сердце стало биться ровнее. Гул в ушах затихал и нервозность сама собой постепенно начала испаряться.