Железный Совет (другой перевод)
Шрифт:
Нестройная масса переделанных. Город для них, для их друзей из числа ксениев и свободных людей. Для воров и убийц, насильников, бродяг, казнокрадов и лжецов.
– Вы как деревяшки, – говорит Узман, не скрывая внезапного удивления. – Куски дерева, над которыми поработал божественный нож.
Они моргают и смотрят на него, стоя в тени угнанного ими поезда.
Лишь на три дня отклонившись от запланированного маршрута, Железный Совет оказывается в местах, которых нет на карте. Чуждые земли окружают их. Имя им – Срединная Дуга. Они в диких землях Рохаги.
Наиболее разумных вирмов отправляют исследовать обширные пустые пространства, от которых у этих мелких городских тварей кружится голова. Им дают задание – разыскать отставших охотников и водоносов с телегами, ушедших на поиски воды. А также разведчиков: возвращаясь к своим, те пойдут туда, где был когда-то тоннель, но не обнаружат ничего, кроме следов гигантского побоища. Оглядев гниющие на солнце трупы жандармов, они не смогут понять, что случилось с их поездом. Поэтому вирмы должны собрать всех затерявшихся посланцев Совета.
Дела идут. Беглецы находят источники воды и наполняют ею целый вагон, предварительно замазав в нем щели. Приводят в порядок орудийную башню, заклепав и заварив в ней все дыры, – становится похоже на то, что было. Переделанные поспешно усваивают новые знания; под руководством оставшихся ученых они учатся чертить карты.
– Куда мы идем?
Ночами беглецы играют на банджо и дудках, сигнальный колокол поезда превращается в литавры, паровой котел – в барабан. Женщины и мужчины снова ложатся вместе. Иногда на закате пяльницы Иуда ходит за облегчением на бессловесные мужские встречи, но однажды он ложится с Анн-Гари, и они ласкают друг друга искренне и нежно.
Местность постепенно становится неузнаваемой, и это восхищает Иуду. На шестой день существования Совета отрезок дороги длиной в милю глотает собственный хвост и движется дальше, а поезд въезжает в фантастический мир синих суккулентов, где на него сразу обрушивается лето. И тут откуда ни возьмись появляется отряд жандармов и охотников за головами.
Но они сильно недооценивают Совет. Их всего тридцать, людей и ксениев, на них куртки из растрескавшейся от жары кожи – утыканные шипами, они превращены в оружие. Со знаменем ТЖТ жандармы выходят из зарослей цвета синяка. Мелкие твари вроде суетливых грибов прыскают от них в разные стороны.
Жандармы открывают стрельбу и кричат в рупоры:
– Сложить оружие! Нарушители закона, сдавайтесь!
Неужели они думают, что Железный Совет так легко напугать? Иуда почти благоговеет перед такой глупостью. Двенадцать из тридцати тут же убивают, остальные уносятся прочь.
– За ними, за ними, в погоню! – кричит Анн-Гари, и самые быстроногие из переделанных срываются с места, держа оружие наперевес. – Они знают, где мы!
Но убить удается всего шестерых. Остальные убегают.
– Мы обречены, – говорит Узман; с тех пор как они оторвались, поезд не прошел еще и ста миль. – Они вернутся за нами.
Беглецы расставляют ловушки – бочонки с порохом, сложного состава батареи и запальные шнуры. Поезд направляют между двумя каменными выступами, и геомаги вместе с оградомагами врезают в каменные стены иероглифы и оставляют заряженные батареи – так, чтобы вес повозки с жандармами заставил камень растечься холодной магмой и затвердеть, как только авангард преследователей увязнет в ней. Таков план.
Иуда устраивает голем-ловушки. Батареи и соматургические турбины его собственной конструкции устроены так, что упавшее дерево, куча костей, груда земли или выброшенные обломки шпал встанут и будут драться за Железный Совет.
Ночами он обходит беглую железную дорогу в компании Анн-Гари и Узмана; несмотря на взаимные нападки, они не могут друг без друга. Стратег и визионер. Жизнь в вечном поезде не затихает и ночью. Вовсю работают мастерские. Переделанные чинят те кремневые ружья, которые еще можно починить, и производят новое оружие. В горнах они переплавляют отслужившие свое рельсы на панцири и тесаки. Свой город на колесах они превращают в машину войны.
– Уже недолго осталось, – говорит Узман. – Настанет время, когда нам, возможно, придется бросить поезд и бежать.
– Нельзя, – отвечает Анн-Гари. – Без поезда у нас не станет ничего.
Группа лидеров в служебном вагоне склоняется над так называемыми картами: они составлены в основном по легендам, да и то отрывочным. Столы черного дерева и стены с инкрустацией изрезаны и покрыты граффити еще с первых дней мятежа, когда упившиеся повстанцы упражнялись в дикарских искусствах.
– Вот это. – Узман тычет пальцем в карту. – Что здесь?
– Трясина.
Палец Узмана движется дальше.
– Неизвестно.
– Солончаки.
– Каменные осыпи.
– Неизвестно.
– Угольные шахты.
– Неизвестно.
– Дымный камень. Колодец с дымным камнем.
Узман грызет костяшки пальцев и смотрит в окно. За окном члены Совета тащат рельс с одного конца краденой дороги на другой.
– Есть у нас метеомаги?
– Девчонка по имени Тома. – Кто-то качает головой. – Высвистывает ветер, чтобы посушить платье, ничего серьезного, так, салонный фокус…
– Нам нужен человек, способный поднять бурю…
– Нет, – вмешивается один из исследователей. Это юноша, который отрастил бороду и щеголяет в пропитанной потом рабочей робе. Он качает головой. – Я знаю, что вам нужно. Ты думал прорваться через дымный камень?
– Не надо. Ты видел, что было с Малком, когда его зацепило? Он чуть не умер. Да ты сам видел.
– Но есть же наверняка способ понять, когда оно начинается…
Молодой человек пожимает плечами.
– Давление, – отвечает он. – Трещины. Что-то вроде извержения гейзера. – Он снова пожимает плечами. – Мы осмотрели все это, когда попались. Слишком сложно.