Железо и кровь. Франко-германская война
Шрифт:
С французской стороны на итоги сражения при Борни смотрели оптимистично и считали его победой. Наполеон III даже поздравил Базена с успехом: «Вы разрушили [их] чары», имея в виду ореол непобедимости, который уже начинал возникать вокруг прусской армии. Однако, как справедливо заметил генерал Барай, «Борни было победой, но победой бесполезной, победой вредной, победой, не получившей никакого развития, поскольку немедленно началось отступление» [307] . Рано утром 16 августа император отправился в Шалон, напоследок заявив командующему Рейнской армией, что он должен как можно скорее двигаться на запад и ни в коем случае не рисковать армией. По крайней мере, второй завет Базен выполнил до конца.
307
Du Barail. Op. cit. P. 173.
Действия Рейнской армии продолжали оставаться весьма неспешными. Только в 10 часов утра 15
308
Du Barail. Op. cit. P. 176.
На деле причина заключалась в том, что Базен совершенно не подходил по своим качествам для той роли, которая была ему предназначена. Ему не хватало ни решимости, ни умения руководить крупными соединениями. Служившие под его началом в Мексике офицеры вполне ясно себе это представляли, однако до поры до времени помалкивали. Говорят, что командир 4-го корпуса генерал Ладмиро, узнав о назначении Базена, воскликнул: «Мы пропали!» [309] , за что впоследствии приобрел славу провидца. Личностный фактор в эти дни сыграл пусть не решающую, но весьма заметную роль в судьбе Рейнской армии. Генерал Барай отмечал и другую проблему: «Во всей армии, возможно, не было и одной хорошей карты окрестностей Меца». Имевшиеся карты Лотарингии безнадежно устарели, и в результате «целые дивизии опаздывали на поле боя», поскольку плутали где-то по соседству [310] .
309
Roth F. La guerre de 1870… P. 71.
310
Du Barail. Op. cit. P. 174.
У немцев тоже хватало сложностей. Мольтке по-прежнему не знал, где находятся основные силы противника. Традиционно высоко оценивая французскую армию, он полагал, что Базен сможет достаточно быстро отойти к Маасу и западнее Меца удастся перехватить только арьергард Рейнской армии. Еще более пессимистично был настроен «красный принц». Командующий 2-й армией подозревал, что французы уже вовсю движутся к Вердену. Он не надеялся перехватить хоть сколько-нибудь крупные силы Рейнской армии западнее Меца. Поэтому он направил основную часть своих сил в западном направлении, к реке Маас, в качестве параллельного преследования. Только два корпуса — III и Х — были направлены на северо-запад, чтобы нанести удар арьергардам противника. В ночь с 15 на 16 августа враждебные армии стояли на Мозеле практически плечом к плечу, обратив фронт на запад. Ситуация напоминала известный анекдот про полицейского, который опередил убегающего вора на два квартала, и заставила немецкое командование пережить в ближайшие дни немало весьма тревожных часов.
Закономерно возникает вопрос о том, чем в это время занималась германская кавалерия, которая еще несколько дней назад получила приказ переправиться через Мозель и провести разведку боем западнее Меца. Однако все переправы к северу от города оказались разрушены, и конница 1-й армии осталась под этим предлогом на восточном берегу. Южнее Меца дела обстояли несколько лучше; 5-я кавалерийская дивизия генерала Рейнбабена переправилась через реку, и 15 августа ее командующий отдал бригаде Редерна приказ провести разведку в направлении дороги Мец — Верден. Германские гусары успели обнаружить отсутствие на дороге значимых колонн противника, после чего в районе деревни Резонвилль столкнулись с французскими кавалеристами из дивизии Фортона. Произошла стычка, которая могла бы перерасти в крупное кавалерийское сражение, поскольку с обеих сторон к Резонвиллю начали подходить подкрепления. Однако генерал Рейнбабен, считая, что силы противника слишком велики, приказал прервать бой и не предпринимать попыток продвинуться дальше. Действуй он более активно, немцы наверняка наткнулись бы на основные силы Рейнской армии и предоставили бы верховному командованию ценную информацию. Но Рейнбабен, как изящно выразился впоследствии один из немецких военных историков, «не был ни Зедлицем, ни Цитеном» [311] — и командование продолжало считать, что в районе Резонвилля находится в лучшем случае сильный арьергард французов. Определенную помеху кавалерии создавали сильные туманы, наблюдавшиеся в этом районе в середине августа [312] .
311
Kunz H. Op. cit. S. 90.
312
Moser O. Kurzer strategischer Uberblick uber den Krieg 1870/71. Berlin, 1893. S. 15.
В действительности утром 16 августа основные силы Рейнской армии находились немного западнее Меца. 2-й и 6-й корпуса разбили лагерь в районе Резонвилль, находившемся на дороге Мец — Верден. К востоку от них, в районе Гравелотта, находился Гвардейский корпус. 3-й корпус остановился севернее, в районе Верневилля, в то время как 4-й корпус еще продолжал выходить из Меца. Базен планировал, сосредоточив свои силы, продолжить движение во второй половине дня.
Авангардом Рейнской армии являлась упомянутая выше кавалерийская дивизия Фортона, отдыхавшая к западу от Резонвилля в районе деревни Верневилль. Французские кавалеристы, как и их германские коллеги, потерпели полное фиаско в вопросах разведки. Поэтому вполне справедливо, что именно на них в 9 часов утра обрушился удар подошедшего с юго-запада III прусского корпуса, грянувший словно гром среди ясного неба. Сражение при Вионвилль — Марс-ла-Тур началось.
III корпус, которым командовал генерал Густав фон Альвенслебен, неофициально считался лучшим в прусской армии. И все же, атаковав французов, он ввязался в весьма опасную игру. На помощь ему в ближайшие часы мог прийти лишь один корпус, подход еще одного мог ожидаться в течение дня. Противостояла же Альвенслебену вся Рейнская армия. Впрочем, этого генерал не знал, предполагая, что наткнулся на крупный, но все же арьергард противника, который необходимо отрезать от основных сил. Численность французов, на основании донесений Рейнбабена, оптимистически оценивалась в 20 тысяч человек.
Поэтому III корпус смело атаковал части 2-го французского корпуса. Немецкая артиллерия заняла позиции на господствующей высоте в районе Флавиньи и поддерживала огнем наступление пехоты. Именно германские артиллеристы стали героями этого дня, образовав становой хребет германского боевого порядка и нанося противнику существенный урон. В течение дня они выпустили в общей сложности 22 тысячи снарядов. К счастью, достаточно скоро к орудиям III корпуса смогли присоединиться батареи Х корпуса, опередившие пехоту. К вечеру с немецкой стороны в сражении участвовали уже 210 орудий [313] .
313
Ascoli D. Op. cit. P. 136.
Тем временем прусская пехота вскоре начала сталкиваться с возрастающим сопротивлением врага. Части 2-го корпуса переходили в локальные контратаки, а вскоре справа от него в бой вступили подразделения 6-го корпуса. К одиннадцати часам утра немецкое продвижение полностью остановилось. Альвенслебен, бросивший в бой практически все имевшиеся у него силы, начал понимать, что столкнулся не с арьергардом, а со всей французской армией. В этой ситуации единственный шанс избежать поражения заключался в том, чтобы убедить противника: его атакует не один-единственный корпус, а вся армия Фридриха Карла. Альвенслебену, неожиданно для самого себя схватившему быка за рога, нужно было любой ценой не ослаблять хватку.
Однако эта задача легко могла оказаться непосильной — к полю боя приближались еще три французских корпуса. Если бы Базен отдал приказ о решительном наступлении, пруссаки оказались бы попросту раздавлены, а дорога на Верден, которую перекрыл Альвенслебен, свободна. Однако маршал был слишком осторожен. Он не представлял себе силы противостоящей ему немецкой группировки и опасался внезапного удара немцев по своему левому флангу. Больше всего Базен боялся быть отрезанным от Меца и разгромленным в чистом поле. Поэтому вместо решительного наступления французы ограничивались отдельными контрударами. Свою роль, как ни парадоксально, сыграло и прекрасное вооружение французской пехоты: дальнобойные винтовки лучше всего показывали себя в обороне, и это привело к формированию во французской армии своего рода «оборонительного менталитета», не поощрявшего переход в наступление. ««Шаспо», несмотря на превосходство над нашими игольчатыми, — писал впоследствии генерал Войтс-Рец, — были нашими союзниками, поскольку заставили французов отказаться от любого наступления, соответствующего их натуре, чтобы использовать преимущества своего оружия. Они ограничились чистой обороной, что предоставляло нам свободу маневра» [314] .
314
Voigts-Rhetz C.v. Op. cit. S. 169.