Железо и кровь. Франко-германская война
Шрифт:
Это было чистой правдой; проблема, однако, заключалась в том, что объектом сражения являлись не французские позиции, а дорога на Верден, которую перекрыл Альвенслебен. Чтобы победить, французам необходимо было очистить от противника критически важную коммуникацию. Однако именно этого Базену сделать не удалось. В сражении он постоянно имел существенный численный перевес: в полдень 35 тыс. немцев противостояли 50 тыс. французов, в четыре часа дня соотношение сил стало 60 тыс. против 80 тыс., к вечеру — 90 тыс. против 140 тыс. Треть французской армии так и не была задействована [319] . Потери двух сторон были примерно одинаковыми — 16 тысяч немцев против 17 тысяч французов. «Самой кровавой битвой войны» назвал впоследствии это сражение Мольтке [320] .
319
Roth F. La guerre de 1870… P. 80.
320
Moltke H.K. B. v. Ausgewahlte Werke. Bd. 2. Berlin, 1925 S. 89.
Благодаря
321
Шлиффен А. Указ. соч. С. 242.
По словам одного современного исследователя, «исход войны, а вместе с ним и будущее Европы, был решен 16 августа 1870 г. при Марс-ла-Туре» [322] . Однако для столь громких заявлений вряд ли есть основания: сражение сыграло важную, но не решающую роль в той войне. Впоследствии историки часто будут говорить о том, что, если бы Базен энергично атаковал немцев, это привело бы к разгрому III и Х корпусов и радикально изменило бы ход войны. «Казалось, что обычно столь суровый и жестоко требовательный бог войны на этот раз сам бросил победный венец к ногам французского главнокомандующего; последнему оставалось протянуть только руку», — писал К. М. Войде [323] .
322
Ascoli D. Op. cit. P. 339.
323
Войде К.М. Указ. соч. Т. 1. С. 266.
Поражение немцев было вполне возможно, однако из него вовсе не следовало кардинальное изменение хода всей кампании. Ни летом 1866 г., ни в августовской кампании 1870 г. не было ни единого случая, чтобы армейский корпус одной из сторон был полностью уничтожен на поле сражения (исключая редкий случай полного окружения). Так, 2-й корпус Фроссара после боя и отступления 6 августа принял на себя первый удар немцев 16 августа и будет, тем не менее, успешно держать оборону в следующем сражении 18 августа. Вряд ли стоит оценивать боеспособность прусских корпусов ниже, чем французских или австрийских. III и Х корпуса, даже потерпев поражение, вскоре вновь смогли бы принять участие в бою — однако уже при поддержке всей массы 2-й армии. С французской стороны победа привела бы, безусловно, к подъему боевого духа — но не маршевой дисциплины. Движение Рейнской армии на запад и дальше сопровождалось бы постоянными задержками и хаосом; и вряд ли немцы упустили бы возможность настичь Базена и навязать ему сражение в условиях куда более выгодного для них соотношения сил.
Однако оставим увлекательные альтернативы и вернемся на равнину к западу от Меца. Поздним вечером 16 августа вопрос для командующих обеих сторон заключался в том, что делать дальше. После некоторых колебаний Базен принял решение не возобновлять сражение на следующее утро, а отойти к Мецу. Одной из причин была полученная маршалом информация о нехватке у солдат продовольствия и боеприпасов; исправить это можно было, лишь обратившись к крепостным складам. В частности, командующий артиллерией генерал Солей ошибочно информировал Базена о том, что армия истратила от трети до половины всех снарядов, и предложил послать в Мец за пополнением: отступления всей армии он, конечно, не предлагал. Только впоследствии выяснилось, что острого дефицита в реальности не существовало: армия сохранила три четверти снарядов, почти 16 млн патронов (истратив за день лишь 1 млн), продовольствия хватало на пять дней [324] . Кроме того, многие подразделения перемешались, и возникла необходимость произвести перегруппировку. Базен по-прежнему не знал, насколько крупные силы находились перед ним, и скептически оценивал возможность успешного прорыва.
324
Proces Bazaine: Compte rendu stenographique… Paris, 1873. P. 17.
До сих пор продолжаются споры о том, какое соображение лежало в основе дальнейших действий маршала. Еще в ходе войны его обвинили в предательстве, в том, что он целенаправленно позволил запереть себя в Меце, чтобы впоследствии во главе боеспособной армии сыграть решающую роль в охваченной политическим хаосом Франции. После войны над Базеном состоялся громкий судебный процесс. Однако, судя по всему, правы те, кто говорит о непригодности маршала для занятой им высокой должности. Одно дело — командовать отдельным, пусть даже крупным, соединением; совершенно другое — чувствовать, что на тебе лежит ответственность за армию и страну в целом. Очевидно, Базен трезво представлял себе реальное соотношение сил и больше всего боялся полного разгрома своей армии. Последнее наставление императора — не рисковать армией — имело для него ключевое значение. Именно поэтому он так опасался, что немцы отрежут его от Меца и тем самым лишат сравнительно безопасного убежища [325] . Главной задачей французского маршала было теперь избежать поражения; главной задачей противостоявших ему германских генералов — победить. Забегая вперед, можно сказать, что обе стороны парадоксальным образом достигли своей цели.
325
Du Barail. Op. cit. P. 178.
Отход французских войск на высоты западнее от Меца оказался медленным и не слишком упорядоченным. Командование Рейнской армии в своем приказе указало только конечные точки назначения каждого из корпусов, не распределив между ними пути отхода. Это привело к многочисленным заторам и пересечениям маршрутов частей. Некоторую часть имущества при отходе пришлось бросить, были оставлены и многие раненые. Дисциплина во многих подразделениях оставляла желать лучшего. Однако в конечном итоге вечером 17 августа подчиненные Базену корпуса заняли сильную оборонительную позицию фронтом на запад. Ее южный фланг практически упирался в Мозель в районе деревни Розерьелль. Дальше она проходила через Монтиньи, Аманвилье и Сен-Прива и заканчивалась у деревни Ронкур на севере. Французские позиции проходили через фермы, по причудливому стечению обстоятельств называвшиеся в честь сражений Наполеоновских войн (Москва, Лейпциг и Маренго); еще одна ферма носила название Иерусалим (это заставило одного немецкого офицера пошутить, что он не прихватил с собой карту Палестины).
Местность благоприятствовала французам: они располагались на высотах, перед которыми расстилалось открытое пространство. Самым сильным был левый фланг, состоявший из 2-го и 3-го корпусов. Именно здесь, на юге, Базен ждал удара основных сил немцев. Здесь он сосредоточил резерв (гвардию) и расположил свой командный пункт. В центре позиции находился 4-й корпус, а на правом фланге — 6-й. Из всех французских корпусов именно последний находился в наихудшем состоянии; его солдаты не успели окопаться, ввиду отсутствия шанцевого инструмента, а правый (северный) фланг по сути повисал в воздухе. Однако маршал считал это не самой серьезной проблемой — ведь немцы должны были атаковать с юго-запада.
Кажется удивительным, но даже в этих условиях, когда противник отошел всего на несколько километров, германская разведка не смогла предоставить точные сведения о его позиции и намерениях. Отдельные кавалерийские патрули, высланные в северном направлении, предоставили только обрывочную и противоречивую информацию, из которой при желании можно было сделать какой угодно вывод. Утром, когда король в сопровождении Мольтке прибыл на высоту в районе Флавиньи, было ясно лишь одно: французы не стали продолжать сражение и отошли в направлении Меца. Дальнейшие их намерения оказались покрыты мраком. Вполне вероятным выглядел вариант, при котором Базен предпримет попытку уйти из крепости на северо-запад, через Бри, а наблюдаемые в районе восточнее Гравелотта части — всего лишь арьергард, занявший фланговую позицию. Именно такой точки зрения до последнего придерживался принц Фридрих Карл. Хаотичные перемещения отходящих французских частей еще больше запутывали ситуацию.
Первая половина дня прошла на немецкой стороне в тревожном ожидании новых французских атак. Только к полудню стало ясно, что активных наступательных действий со стороны противника ждать не приходится. Мольтке в этой ситуации хотел бы начать наступление — и, учитывая, насколько беспорядочным был отход французов, сомневаться в успехе не пришлось бы. Однако проблема заключалась в том, что III и Х корпуса были истощены вчерашним сражением, а остальные еще только подходили к полю боя после долгих маршей. В связи с этим более рациональным выглядел вариант начать сражение на следующий день, после сосредоточения сил.