Железом и кровью
Шрифт:
— Ух! — я махнул несколько раз мечом. — Знатная вещица. А почему «сестричка»? Это же «кошкодёр», а не женский вариант меча?
— Так его, говорят, прозывал мастер. А почему? Наверное, потому, что Лютая, как дикая кошка, вцепившаяся в своего врага, и дерущая его на клочки, — махнула головой Горяна. — Сколько же эта «семейка» крови людской попила, просто жуть!
Я вернул меч девушке. Она несколько секунд держала его в руках и вдруг протянула его мне:
— Держите. Он должен принадлежать вам!
— Да вы что! Это безумно дорогая вещь! Я не могу…
— Бросьте!
Горяна суеверно осенила себя и плюнула в левый угол.
Я проигнорировал её колкости и ещё раз оглядел «кошкодёр».
— Когда вы планируете выезжать? — спросила Горяна.
— Сейчас и планирую.
— Я с вами. Сейчас только…
— Со мной? — я аж рот открыл.
— А что?
— Я ведь не на прогулку еду…
— Я понимаю. И всё же хотела бы ехать с вами.
По моему взгляду стало ясно, что это очень плохая идея, но, кажется, Горяну это нисколько не пугало.
— По тому, как вы мне передали меч, я вижу, что вы не дружите с оружием, — сказал я. — Подушечки ваших пальчиков носят следы уколов от иглы. Думаю, что вам ближе нечто другое, чем фехтование.
— Согласна. Но я ведь еду не с той целью, чтобы драться. Для этого есть вы.
— Тогда зачем мне брать вас с собою? Или, быть может, вы прекрасный следопыт?
Горяна рассержено тряхнула головой:
— Да, я люблю шить, как вы заметили! И да, я не следопыт и не ратник! Но не в этом моё преимущество… Однозначно, я еду.
— Как хотите, — глухо ответил я. — Через полчаса встретимся здесь. Успеете собраться?
— Успею.
Я вышел наружу и от досады пнул ногой какую-то палку.
Не хватало мне ещё такой обузы! Надо было отказать Горяне. Всё-таки дело опасное.
— Я готова, — вдруг раздалось позади.
Быстро же она! Торопится куда-то?
Горяна стояла переодетая в кожаные штаны и плотную куртку; на ногах были длинные элегантные ботфорты явно мужского покроя. Вся одежда носила следы долгого ношения, и хотя была девушке в пору, всё-таки была не её.
Может перешитое? — подумалось мне.
За спиной у неё висела небольшая котомка, а на тонком изящном поясе — охотничий нож.
— Где конь?
— Конь? — переспросила Горяна.
— Понятно, придётся ехать на одной лошади вдвоём. Ладно, пойдемте.
Я принял из рук девушки котомку, и, глядя на её исколотые пальцы, вдруг подумал: «Интересно, отчего это дворянка взялась за нитку с иголкой. Ведь не картины же вышивать».
5
Древний род Иверских происходил от младшего сына Валира Второго — Фалирота, женившегося на дочери великого воеводы Римуты. Последний был известен своим воинственным нравом. Однажды на приёме у императора, он резко высказался про то что, любой, относящий себя к разряду свободных людей, обязан носить оружие. Объяснял он это просто: всякий человек имеет необходимостью защищать себя, своих близких и любого иного жителя Кании.
В отличие от остальных дворянских семей, этот род не стал так многочислен и знатен, как, скажем,
Примерно десять лет назад по приказу Иван отправился на Умойр. На тот момент уже вдовец, он взял с собой малолетнюю Горяну, погрузил на корабль свой небольшой скарб, доставшийся ему по наследству, и отбыл на место службы.
В истории аллод Умойр прославился тем, что первым был окружен магической защитой от Астрала. Это самый большой остров Сарнаута, изобилующий лесами и водоемами, равнинами и горами. В самом центре аллода стояла великолепная башня Великого Мага Скракана, место которого сейчас занимала Смеяна. Ведь после того как демоны побороли Тенсеса, Скракан переехал на Кватох.
Служить Ивану Иверскому поначалу было трудно. Много времени пришлось отдать на обучение совершенно необузданных и неуклюжих новобранцев, потому Горяна часто сиживала одна в небольшом деревянном срубе на окраине города, совсем не похожем на дворянские хоромы. Со временем на неё легли все домашние дела и, надо отметить, она стала неплохо с ними справляться.
Горяна была вся в мать: гордая, но не чурающаяся тех, кто был ниже по положению, не по возрасту умная, в меру красивая, вернее даже — милая. Время и обстоятельства не портили её характер, и он хотя и становился от этого более твёрдым, однако детская мягкодушность, присущая её природе, периодически брала верх.
Жили Иверские, конечно, не впроголодь, но нехватка денег была на лицо, ведь, как и всякому честному солдату, тысячнику платили не так уж и много. Всё дело было в его принципиальности, которая не делала его популярным в своём окружении.
Как-то раз, взявшись за починку своих старых платьев, Горяна за ночь перекроила и сшила неплохой добротный сарафан. Получилось хоть и скромно, но очень мило. Так раз от раза, починяя свою и отцову одежду, девочка занялась портняжным делом. Скопив немного денег, она прикупила ткани и изготовила несколько новых платьев. Сие занятие было, конечно, не для такого старого дворянского рода, но отец, безумно любящий свою единственную дочь, не стал препятствовать, и в душе был даже рад, что его девчушка не была «набитой дурой», как остальные её сверстницы.
Весной отец с двумя отрядами отправился в горы в золотые шахты и Горяна, которой уже наскучила жизнь в столице Умойра Плагате (да и что бедной девчушке делать, коли барышни из благородных родов даже не хотели с ней знаться; они про себя прозывали её Модисткой), и Горяна напросилась в дорогу. Дело не предвещало ничего экстраординарного, потому отец согласился взять её с собою.
Поход складывался удачно, и уже на обратном пути Иван не преминул воспользоваться случаем, и во время одной из стоянок, решил пойти на оленя.