Железом и кровью
Шрифт:
На секунду я растерялся, но тут же решил воспользоваться шансом на спасение. Отпрыгнув в сторону, я вбежал на вершину дюны и приготовился к стрельбе.
— Огонь! Огонь! Огонь!
Три выстрела и краба задымился: стрелы вошли сквозь панцирь, словно нож в масло. Пламя нельзя было сбить: горел краб изнутри.
Ещё одна вспышка молнии: это старалась Стояна. Она по-кошачьи не спеша подходила к месту схватки. Её глаза хищно горели в предвкушении битвы.
Краб закрутился на месте, теряя остатки хладнокровия, а
— Огонь! — четвертая стрела вошла ближе к его малюсенькому мозгу, и от вспышки пламени тот ослеп, и стал натыкаться на валуны.
Ещё пару шагов и краб рухнул на песок, всё ещё размахивая клешнями. Продолжалось это от силы минут пять, пока он совсем не выгорел изнутри. Панцирь не выдержал жара и лопнул. В небо поднялись тонкие струйки дыма.
Стояна уже во второй раз прикрывала мою драгоценную попу.
— Как ты меня нашла? — спросил я, спускаясь вниз.
— Гуляла…
— Спасибо… большое тебе спасибо. Снова выручила.
Мы подошли к догорающим останкам.
— Вот почему на этом берегу никого, кроме крабов нет, — сказала Стояна. — Если бы ты был внимательным, то…
— …то нашёл бы следы, указывающие… Я помню. Но снова повторюсь: следопыт из меня хреноватый.
Стояна приятно улыбнулась. Впервые я посмотрел на неё, как на особу девичьей стати.
Мысли разделились: одна часть чего-то там себе «придумывала» по поводу Стояны, а вторая трезво оценила ситуацию и пробурчала, что всему свой черёд.
Рысь подошла к нам ближе и уставилась на меня своим немигающим любопытствующим взглядом.
— Уходить отсюда надо, — предложил я, вспоминая про Искру. — А то мало ли чего!
Мы направились в сторону хижины гибберлинга.
Попали мы к ней уже, когда наступили сумерки. Возле входа мирно горел огонь. Рядом сидел Даниэль.
— Ну что? — тихо спросил он.
— Нашёл, — бросил я. — Вон там, но скажу прямо: кормы нет. Там вообще кроме остова ничего нет. Восстановить не удастся.
Полог откинулся и наружу вышел Бернар.
— Как он там? — спросил я.
— Утром будет видно, — ответил тот, присаживаясь на песок.
Стояна расположилась чуть поодаль от костра, гладя свою здоровенную кошку.
В хижине еле слышно стонал раненый гибберлинг, но никто из эльфов на это внимания не обращал.
Я не стал рассказывать о крабе и Проклятой Искре, а лишь наскоро перекусил и лег спать, пожелав всем спокойной ночи.
На удивление сон пришёл очень быстро. В нём я медленно падал в темный колодец, а за мной с ужасным клацаньем и шипением мчалась Проклятая Искра. Я всё ждал, что она схватит меня своими клешнями.
Пламя Искры переливалось разными оттенками голубого, постепенно трансформируясь в чье-то лицо. Оно превратилось в какую-то страшную получеловеческую маску мертвеца. Колодец расширился: мы уже были в каком-то мрачном коридоре, светящемся противным зеленоватым
10
— …дъём! Подъём! — кто-то тряс меня за плечо.
Я мгновенно вскочил, пытаясь вытянуть мечи.
— Спокойно, — это был Бернар. Он протянул мне чашку: — Иван-чай.
— Что? — не понял, всё еще пытаясь понять, где нахожусь.
— Чашка такого чая очень полезна. Прекрасно восстанавливает силы… и устраняет головную боль.
— Какая головная боль! — поморщился я, вдруг понимая, что действительно испытываю нестерпимую мигрень. — Спасибо.
Вышло, конечно, не искренне, но сейчас по-другому получиться и не могло. Я сделал пару глотков и присел на песок, собираясь мыслями.
Утро только начиналось. Солнца ещё не было видно, но небо уже окрасилось в розовый цвет.
— Прекрасное утро! — улыбнулся Бернар.
Я так не считал, однако возражать не стал. Стояны и Даниэля нигде не было видно. На мой немой вопрос, Бернар пояснил, что они ушли собирать подорожник. Сказал, а сам усмехнулся.
— Что там гибберлинг? В себя не пришёл? — спросил я.
— Очнулся пару часов назад. Сейчас спит. Даниэль дал ему какого-то зелья… Кстати, иван-чай дело его рук. Он сказал, что как ты проснёшься, он тебе очень пригодится.
Я сощурился, пытаясь разгадать «словесные игры» эльфа, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.
Боли медленно отступали, а вместе с ними и ночные кошмары. Если при пробуждении, мне казалось, что я стою на пороге чего-то очень важного, то теперь понимал всю пустоту сна. Это было лишь нагромождение вчерашних приключений среди дюн.
Вскоре появились Даниэль и Стояна. Они, как и я, поинтересовались состоянием раненого, а потом стали заниматься своими делами.
Спустя примерно час, гибберлинг очнулся, и мы сгрудились вокруг него. Несколько минут тот приходил в себя, а потом тихо заплакал.
Мне вдруг стало как-то неудобно, и я хотел было выйти, как гибберлинг подал голос:
— Извините… три года одиночества… Я подумал, что вы призраки. Они часто приходят по ночам…
— Какие призраки? — спросил Бернар. — Блуждающие огоньки?
— Огоньки? И они тоже… О, Тенсес, вы бы видели их! — гибберлинг вдруг снова заплакал. — Мои бедные сестрички… О, эта Проклятая Искра! Она никак не хочет их отпустить…
С минуту гибберлинг сотрясался в рыданиях.
— Простите… простите меня… Вместе с разумом вы вернули мне и горе!.. Я — Тон Ветродуй. Три года назад мы с моими сестрами отправились по поручению нашего Совета и при неудачном манёвре разбились о скалы. Я помню как корабль раскололся, а меня выбросила на песок… Знаете, как страшно погибать в астрале! Как они все кричали!..