Железом по белому
Шрифт:
И в этот момент, момент нешуточной гордости за свою страну — Ксавье не взялся бы определить, гордится ли он Шнееландом или всеми Белыми землями в целом — в этот момент он услышал голоса.
Внизу, между замершими машинами и станками, ходили люди. Люди в серых рабочих куртках и кепках, но что-то подсказало юноше, что к рабочим цеха они не относятся. Это те самые бунтовщики, которые должны были ворваться в этот цех по плану покойного Младшего-Лжексавье. Ворваться, чтобы…
Слух уловил в тихих голосах нездешний выговор. Чужой.
— Ренчцы… — прошептал Ксавье, впиваясь
Жаль, жаль, что они не взяли винтовки — а ведь у сотника в кабинете они были, были! — но ничего, вторженцев не больше десятка, в два револьвера они смогу их упокоить…
— Сотник, — прошептал Ксавье не оборачиваясь, — эти люди не должны уйти живыми. Ни один. Я сейчас перейду на ту сторону цеха по галерее, у меня это тише получится, и тогда мы сможем их перестрелять, как… — совершенно некстати вспомнился глупый спор Макграта сотоварищи о наиболее подходящей метафоре — Просто перестрелять.
Ксавье уже сделал было шаг…
Жесткая ладонь зажала ему рот, а в висок уперся ствол револьвера, старого, капсюльного, но от этого не менее смертоносного.
— Не надо, — сказал сотник Коль, — Не надо этого делать. Они должны уйти.
Глава 84
5
Ксавье не стал мычать и вырываться. Судя по захвату, сразу сделать этого не удастся, Коль успеет его пристрелить!
Но каков предатель! Он думал, что здесь среди офицеров Черной сотни затесался только один негодяй, агент бунтовщиков Младший, а здесь еще и работающий на другую страну Коль. Который оказался настолько хитер, что не раскрылся Лжексавье и тот до самого конца был уверен, что его начальник — честный шнееландец.
Но и спокойно стоять, ожидая, пока совершится измена, Ксавье не собирался Его рука медленно-медленно, так, что и не заметишь, как незаметно движений солнечного зайчика, поползла к карману, в котором прятался нож. Сейчас, Коль, сейчас… Еще немного — и ты увидишь, как растет картошка…
Внизу, тем временем, не подозревающие о происходящем над их головами ренчцы бродили по цеху… Хотя нет, не бродили, они перемещались с точной целью — увидеть и запомнить как можно больше из того, что находилось в цеху. Больше всего их, конечно, поразил меч: один из шпионов, до сегодняшнего дня притворявшийся мирным рабочим, Ксавье, кажется, даже видел его раньше, протянул руку к клинку меча. В романе Вернона Ружа он, несомненно бы, порезался о лезвие, однако Ксавье прекрасно знал, что в жизни никто не станет оттачивать лезвие меча — тем более, такого огромного — до бритвенной остроты. Ведь задача цвайхендера — рубить, прорубать доспехи, отсекать руки, ноги, разрубать кости. Не разрезать шелковый платок на весу…
— Ай! — любопытный ренчец отдернул руку от меча, порезавшись.
Надо же, подумал Ксавье, чья рука уже почти достигла ножа. Ну и зачем?
Пальцы сомкнулись на рукояти.
— Я убираю руку, — жарко прошептал ему на ухо сотник Коль, чем вызвал, надо сказать, не самые приятные ассоциации, — Не кричи.
Не кричать? Ксавье замер. Почему? Разве он с теми, кто находится внизу —
Тем временем Коль медленно отступал в проход, из которого они и вышли на галерею цеха. Отступал, увлекая за собой Ксавье.
— Пусть думают, что никто не видел их проникновения. Ренчцы должны думать, что проникли в тайну «рыцарей».
Коль убрал руку и быстро отпрыгнул, уходя от взмаха ножа. Поднял руки вверх, на большом пальце правой повис револьвер.
— Я не враг. И не предатель, если ты это успел подумать. Ренчских шпионов я вычислил почти сразу. Они давно уже крутились возле цеха «рыцарей», но если бы им удалось проникнуть сюда слишком легко — что-то заподозрили бы.
— Что ж ты бунтовщиков тогда не вычислил? — прошипел Ксавье, не убирая ножа и внимательно следя за каждым движением Коля.
Тот отвел глаза:
— Дурак потому что. Поверил Ксав… ну, тому мальчишке, который приехал по твоим документам.
— Что ж ты его не проверил так, как меня? — буркнул настоящий Ксавье, потихоньку расслабляясь. Когда он назвался младшим сотником, то Коль устроил ему почти допрос, пытаясь проверить, действительно ли он обучался в школе на улице Серых Крыс, задавая вопросы вплоть до того, сколько ступенек перед входом в школу.
— Проверил. — буркнул Коль — Кстати, в отличие от тебя, он знал, сколько перед школой ступенек. Хорошо подготовился… гаденыш…
— Подготовили. Это был человек Дирижера.
— Ничего. И Дирижеру его дирижерскую палочку поломаем.
— Так почему мы отпускаем шпионов.
— Потому что они думают, что увидели то, что хотели. А на самом деле — они увидели то, что хотели МЫ.
Шпионы Ренча увидели, что в цехах Штальштадта делают механических рыцарей. И должны сообщить об этом руководству. Чтобы… что? Чтобы руководство поверило в то, что у Шнееланда есть — или будут — боевые машины в виде рыцарей. А раз они должны в это поверить…
— Никаких рыцарей нет, верно? — вздохнул Ксавье, — Это всё обман?
— Это всё — гешайтфалле. Ловушка для умных. Рыцарей нет, но они есть.
6
Мятеж захлебнулся уже к вечеру. Безоружные, лишившиеся части руководства, не такие уж и многочисленные на самом деле, бунтовщики-«музыканты», чья сила до сего дня была в их неотличимости от честного рабочего, превратились в толпу людей, которых рассеивали и расстреливали солдаты охраны города. Тем более, что солдаты уже узнали о том, что их товарищи были отравлены, отчего были переполнены злостью и желанием отомстить. Не вдаваясь в подробности, кто именно был отравителем.
Так часто случается, когда поднявшие народ на мятеж и совершившие большую часть преступлений вожди скрываются, а пули и смерть достаются тем, кто поверил в их призывы.
Даже если кто-то из солдат и сочувствовал втайне идеям злой музыки — сегодня он предпочитал об этом молчать.
И только в долине, расстилавшейся перед городом, были видны несколько темных точек, все больше и больше удалявшихся от стен Штальштадта.
Устроившиеся на заводы под видом ренчских рабочих шпионы наконец смогли выяснить то, что интересовало их нанимателей.