Желтая акация
Шрифт:
На такой чудесной «трибуне» читалось красиво. Голос Каси доходил до слушателей, поднимался к вершинам дубов и сосен. Внимательная, отзывчивая аудитория вознаградила и стихотворение и Касю громкими аплодисментами.
И сразу же все дружно взялись за работу.
Трудно было поверить своим собственным глазам: лещевник, который «напоминал наши деревни после налета вражьей силы», стал выглядеть так, как парк в столице. Только что не было асфальтированных дорожек. Но зато были две хорошо утоптанные стежки, пересеченные ручейками. Через ручейки приходилось переходить, закатав штаны.
Хлопцы надумали сделать переходы-клади. Материалу много. Выбрали смолистые вершины, подтесали, положили хорошие опоры, и
Не могли решить, как сделать перила, — не было ни гвоздей, ни проволоки. Совет дала Марьяна:
— Затешите колышки, да чтоб верх у них был с развилкой, вбейте в суглинок, а на развилочки положите жердь и лозой как следует привяжите.
Так и сделали. Тогда началась «обкатка»: всем младшим школьникам захотелось обязательно пройти на ту сторону и назад. На некоторое время они перестали носить хворост. Подумать только, как много нового дома надо рассказать!
«Мамочка! Ребята сделали в лесу новые мосты. Да такие большие! Ну как от стола до печи! А мы по ним ходили, даже бегали!»
Но вот перепилены последние валежины, ветки и сучки принесены на поляну. И тогда, уже одновременно с закатом солнца, вспыхнул костер. Сухой можжевельник, которым разжигали, наполнил воздух приятным, душистым, сладковатым дымом. Старшим школьникам оставалось только следить, чтоб малыши не обожглись: они обступили костер со всех сторон.
Оркестр исполнил несколько песен. Затем читали стихи Янки Купалы, Алексея Пысина. То ли потому, что последнее стихотворение читала Кася, а она читает очень хорошо, то ли потому, что и стихотворение Пысина очень хорошее, но ее попросили почитать на «бис». По этой причине и мы даем его полностью:
Не знаю я, каким узлом Навеки я привязан К вам, сосны за моим селом, И яблони, и вязы! Мостки болотистых полян, Хлеба отчизны милой. Курганы наших партизан, Гвардейские могилы… Я знаю, не скуется меч И время не настанет, Когда б он узел мог рассечь И сердце не поранить.Костер догорал, несмотря на то что в него подбрасывали недогоревшие головешки.
Встали снова по классам. Теперь никто из малышей не жаловался Зое Кирилловне, что его толкают или еще как обижают: не было времени заниматься такими глупостями. Все головки, русые, чернявые и светло-льняные, были так переполнены впечатлениями сегодняшнего дня, что даже начинали клониться, как спелые колосья.
Нина Ивановна сказала:
— Надо скорее, Сымон Васильевич, вести их домой, а то малыши еще заснут тут, в лесу.
В целях восстановления исторической правды скажем, что арьергард утреннего похода целиком влился в авангард вечернего.
Оркестр заиграл снова:
Эй, орлята, шире крылья! Взвейтесь выше в битве ярой…И все двинулись в обратный путь. И тут запели соловьи.
Как они пели!..
Это надо слышать самому, потому что рассказать — не расскажешь. Во всяком случае, они пели так, как сказал о них когда-то наш земляк, выдающийся поэт Владислав Сырокомля. По его словам, соловьиная песня
…горя тяжесть снимает и, печаль разгоняя, в сердце радость колышет в предвечернем затишье… МилНо наш отряд не свернул никуда: надо было идти домой. Нина Ивановна и Марьяна Ивановна на всякий случай шли сзади, чтоб случайно кто из малышей не отстал.
Под торжественное пение соловьев, под прощальный гомон великанов дубов и шелест лещины колонна вышла на дорогу.
Вскоре пришли в родные Ботяновичи.
Всегда вперед!
В школьном саду и на огороде работы шли непрерывно. Не было ни суеты, ни путаницы, так как каждая, самая маленькая делянка была закреплена за определенной группой учеников. В каждой такой группе-звене были ученики всех классов. Старшеклассники передавали свой опыт и знания младшим незаметно, во время работы. Тут же проводились обсуждения, поиски лучших, более пригодных способов посадки. Спорные вопросы решались совместно с Ниной Ивановной. Случалось, что проводились консультации и с Иваном Степановичем.
3
Перевод М. Исаковского.
Не будем говорить про капусту и огурцы, а также морковь, свеклу, которых тут было по нескольку сортов, возьмем для примера черноплодный паслен.
Ответственной за эту делянку была Кася. А у нее в звене, кроме учеников младших классов, был и Амвросий.
Выполнив посадку, они начали делиться мыслями о том, как сделать крупнее сами ягоды.
— Как известно, черноплодный паслен не пасынкуют, — сказала Кася. — А если взять да кустов пять или шесть спасынковать? Не поможет ли это укрупнению ягод?
— Их, понятно, будет меньше, но попробовать стоит, — подхватил Амвросий. — Ведь томаты бывают мелкими, если их не пасынкуют. Спросим у Нины Ивановны.
Нина Ивановна встретила их предложение одобрительно.
— Обязательно надо проверить! — сказала она. — Только имейте в виду, что пасынковать надо ежедневно. Черноплодный паслен растет очень бурно.
Так и договорились. Шесть кустов, как только они более-менее подрастут, будут регулярно пасынковаться.
Две грядки были заняты под дубровку, но на каждой работало отдельное звено. Это для того, чтоб не было ошибок и недосмотра: одно звено своей работой будет проверять и контролировать другое.
Чтоб дубровка лучше принялась, ее выкапывали с землей и приносили с луга на огород.
Каждая грядка была разделена на пять делянок: одна контрольная, без удобрения, на остальных разные удобрения — обычный навоз, минеральные удобрения, смешанные (перегной и минеральное удобрение).
Условились, что как только созреет дубровка, обязательно собрать семена, чтоб потом можно было посеять и сравнить, как лучше — из корнеплодов или из семян.
Звену Ганны Лосик был поручен топинамбур, или земляная груша. Но девочки попросили разрешения у Нины Ивановны посадить на соседней грядке подсолнечник. Поскольку оба эти растения из одной ботанической семьи, они решили провести опыты по скрещиванию их.