Жёлтая линия
Шрифт:
Щербатин нашел свою пику и нехотя поднял ее, словно не очень стремился принимать на себя лишнюю тяжесть.
— Посидим, — предложил он.
Мы сперва помалкивали. Щербатин задумчиво обнюхивал обломок светящейся ветки, потом лизнул его, попробовал укусить. Наконец бросил под ноги.
— Щербатин, — вяло проговорил я, — вот скажи: тебе плохо было в твоей пятикомнатной квартире?
— Плохо, — просто ответил он.
— Что, даже хуже, чем здесь и сейчас?
— Хуже.
— Не понимаю… — пробормотал я. — Ну ладно
Щербатин воспроизвел нечто среднее между вздохом и стоном. Мы не понимали друг друга.
— Что у тебя там осталось, Беня? — проговорил он, стараясь выглядеть спокойным и терпеливым наставником.
— Жизнь! — воскликнул я. — Нормальная человеческая жизнь! Ты что, идиот?
— Жизнь, — кивнул мой приятель. — Хорошо. Нормальная жизнь. Дай-ка я попробую ее себе представить. Итак…
Он прищурился, подперев голову кулаком.
— Итак, — повторил он, — жизнь. Утро. Ты просыпаешься в несвежей постели.
И из холодильника наверняка воняет. Это твое утро. Оно начинается с затхлых простыней и такого же холодильника. Продолжать?
— Зачем?
— Буду продолжать. Работа. Нет, дорога на работу. В троллейбусе ты смотришь на красивых женщин. Ты думаешь: “Когда-нибудь, может быть…” Верно?
— Все смотрят!
— Верно. Смотрят, а потом действуют. Ты — просто смотришь. Тебе ничего не светит, ты это знаешь и поэтому только смотришь. Дальше — работа…
— Да заткнись же ты!
— Тихо, тихо… Слушай. Работа. Начать с того, что в твоем театре здороваться с тобой, пожалуй, не считает нужным даже вахтер. С тобой не пьют. И курить ты ходишь один…
— Я не курю!
— Соболезную. Даже в этом ты в стороне от коллектива. Над тобой посмеиваются. Стоит тебе просто споткнуться на лестнице, это превращается в местный анекдот. Так?
— Щербатин, хватит, — с угрозой проговорил я.
— Хорошо, хорошо. — Я заметил, как он отставил пику подальше. — Похоже, я угадал все в точности. Но самое ужасное, что это ты назвал нормальной жизнью!
Для тебя это норма, Беня!
— Я не это имел в виду!
— Да знаю я, что ты имел… Ну, теперь скажи — чем хуже сидеть тут со мной и думать, как выбраться отсюда? Беня, учти, что мы будем хотя бы бороться.
Пробовать. Ведь там ты и этого не делал.
— А если делал?
— Да перестань, не верю. О, чуть не забыл! Твоя жена, Беня! От тебя ведь убежала жена. Уверен, это потрясающая история. Немедленно расскажи ее мне. — Он даже уселся поудобней, готовясь слушать.
— Щербатин, я не собираюсь это вспоминать.
— Ну, пожалуйста! — взмолился он и потер ладошки от нетерпения.
— Ладно, — проговорил я после непродолжительной паузы. — Раз уж тебя так разбирает… Это и вправду потрясающая история. Меня до сих пор трясет.
— Ну давай же, давай!
— Прихожу домой. Шкафы вывернуты, в серванте пусто. Я сразу понял,
— Естественно, — обронил Щербатин.
— Включаю. Там — она во весь экран. Улыбается. Говорит: “Смотри, дурачок, и учись”. Отходит — и с учителем физкультуры… В разных позах. В спортзале. На кожаном мате. На коне. Долго, со стонами. Никогда не слышал, чтоб она так стонала…
— И это естественно.
— Меня тут словно паралич прохватил. Прихожу в себя — сосед на свою кассету копию переписывает.
— А дальше?
— А все.
— А ты? — изумился Щербатин.
— Что я?
— Так и жил? Так ничего и не понял?
— Что я должен понять?! Черт возьми, я ждал от тебя сочувствия, а не нравоучений. Больше никогда и ничего не стану рассказывать.
— Беня, Беня… — Он устало покачал головой. И вдруг повел по сторонам глазами. — Слушай, мне это кажется или?..
Он прислушался. Я тоже.
— Какой-то стук, а? Или глючит?
— Вообще, да, — неуверенно согласился я. — И уже давно. Я думал, капли падают…
— А ну… — Он поднялся, подхватив пику.
Мы принялись ходить взад-вперед, определяя, откуда идет звук. Я остановился возле гигантского ледяного столба, наполовину обрушенного. Похоже, его зацепил во время обеда червь. Я уже почти прошел мимо и вдруг встал как вкопанный.
Это было невероятно. Внутри столба что-то двигалось, дергалось и прыгало.
Стук шел изнутри.
Я так испугался, что бросился бежать. Из моего горла вырывался бессвязный крик — я пытался позвать Щербатина. Он и сам бежал ко мне, догадавшись, что дело неладно.
— Ну?!
— Там! — только и смог выдавить я.
Вдвоем было не так страшно. Я набрался смелости подойти, хотя и держался за спиной Щербатина.
— Там человек, Беня, — сказал он.
— Вижу.
— За работу. — Он перевел дух и поплевал на ладони.
Пика вгрызалась в лед, но он был прочным, сплошным, и отковырнуть большой кусок удавалось редко. Через несколько минут я сменил Щербатина и тут же убедился, насколько этот труд тяжел. Столб был огромным — как дом, он уходил вверх, в черную пустоту. Я со своей железкой ковырялся у его подножия, словно муравей с соломинкой.
Мы со Щербатиным сменили друг друга уже по два раза. Человек внутри, похоже, заметил наши старания. Он больше не колотился о стены ледяного склепа, терпеливо дожидаясь освобождения.
Наконец очередной удар Щербатина вывернул и обрушил здоровенную глыбу.
Образовалось отверстие размером с форточку, из него к нам протянулись две тонкие, посиневшие от холода ручонки. Щербатин осторожно тюкал железкой, расширяя проход.
— Бог послал нам женщину, Беня, — сказал он.
Это и в самом деле была женщина. Миниатюрная дамочка с короткой стрижкой.