Желтые ромашки
Шрифт:
«Дун-дун-дун!..» — еще громче затарахтели пароходные моторы, даже палуба задрожала. Из трубы повалили черные клубы дыма. Капитан сбежал вниз по ступенькам. Вскоре его белая фуражка мелькнула в боковом окне пассажирской каюты. Он до половины высунулся из окна и, придерживая фуражку, долго всматривался в речное дно.
— Подай-ка трос! — крикнул он.
Показалось перемазанное лицо механика. Его тельняшка тоже была в масляных пятнах. Механик открыл ящик, вытащил оттуда аккуратно свернутый трос и сбежал вниз по лесенке.
Встречный
— Так. Сели на мель, — сказал дяденька в очках. Голос у него был обыкновенный.
— Странно… — шевельнул усами старичок. — Каждый день по пять раз на пляж и обратно плавают — и на тебе! — Он взглянул на часы, осмотрел всех пассажиров, и Линаса тоже. И у него никакого баса не было. — Без пятнадцати семь я живой или мертвый должен быть дома. Мне из Москвы по телефону звонить будут. Странно, очень странно…
Очкарик сказал:
— Видимо, дожди виноваты: течение нанесло песок, вот рельеф дна и изменился…
Старик не ответил, только еще раз глянул на часы и сердито откашлялся.
— Так я и думала, — прогудело, как из пустой бочки. — Захожу на пароход, а навстречу этот перемазанный черт — механик или кто он там еще, с пустым ведром! А уж если встречаешь кого с пустым ведром, пути не будет, лучше сразу возвращайся…
Линас даже рот разинул от удивления. Так вот кто басом-то говорит! А ведь ни за что не поверил бы, что такая сморщенная старушка может говорить таким голосом…
Пароход все еще стоял на месте.
Разгоряченный, утирая со лба пот, капитан забрался в рулевую кабину. Взял какие-то железные инструменты и снова нырнул вниз. На вопрос усатого старичка, когда же мы, мол, выберемся с мели, он только пожал плечами.
Мама посмотрела на Линаса и почему-то спросила:
— Тебе не холодно, детка?
Линасу совершенно не было холодно, но он вспомнил, что просил пить.
— Лимонада хочу… — сморщив нос, заныл мальчик.
Старушка порылась в своей кошелке, достала пожелтевший огурец.
— На, погрызи, перебьешь жажду, — прогудела она будто из пустой бочки.
Линас отрицательно помотал головой.
— Ешь!
— Не хочу. — И отвернулся в другую сторону.
Только этого не хватало, чтобы он взял огурец у старухи, которая говорит, как из бочки бухает. Не дождется!
«Поменяться бы им голосами: ей и дворнику, — мелькнула вдруг у Линаса озорная мысль. — Вот смеху было бы! Ребята орут, на головах ходят. Появляются из дворницкой усы дяди Лауринаса и неожиданно: «бум-бум-бум!» Все врассыпную!
Потом он стал думать о старшем брате, который уже вторую неделю гостит в деревне у тети Морты. Интересно, как там у Валентинаса дела? Мама обещала, что на другой год и Линасу разрешит погостить в деревне…
К ним подходил возвращающийся с пляжа пароход, который им недавно встретился. Видимо, его капитан издали заметил терпящих бедствие товарищей и подплыл поближе.
— Может, и нас захватят? — просветлело лицо старичка с усами. Он снова глянул на часы. — Мне через пятнадцать минут звонить будут, — словно извиняясь, объяснил он.
Пароходик проплывал медленно-медленно, не больше чем в десяти метрах от них.
— Не остановится, — сказал дяденька в очках. — Побоится, чего доброго, сам застрять…
Пассажиры с того парохода махали платками, что-то весело кричали. Оба капитана договаривались о чем-то, но из-за шума моторов трудно было разобрать — о чем.
Вдруг мама Линаса заметила на том пароходе соседку. Она живет в одном дворе с ними. Соседка тоже махала платочком. Пароходик медленно удалялся.
— Скажите Йеронимасу, что мы тут застряли! Пусть подождет! — Мама говорила о папе, который теперь, наверное, придет домой раньше их. — Ключ у меня! Скажите…
Соседка закивала головой, видимо, поняла. А потом тот пароход уплыл, и они снова остались одни.
Линас вдруг почувствовал, что ему хочется уже не только пить, но и есть, и спать…
— Мам, когда же мы поплывем? — заканючил он, не выпуская маминой руки. — Я есть хочу!.. Ма-а-ама…
Мама успокаивала его, но Линас разревелся не на шутку.
— Такой большой мужчина, а плачет… — загудел старухин голос.
Линас замолчал, покосился на нее одним глазом и подумал: «Какое тебе дело? Ела бы свой огурец и молчала!..» И собрался было снова расплакаться, но в этот момент почувствовал на плече чью-то руку. Обернулся. Около него стоял механик в полосатой тельняшке.
— Ты чего плачешь, малец? — спросил он.
Линас не ответил. За него ответила мама:
— Устал ребенок, вот и плачет. Проголодался. Не думали мы, что так задержимся. Спасибо за приятное плаванье! — В мамином голосе послышался упрек.
Механик немного смутился, но продолжал миролюбивым, спокойным голосом:
— Не волнуйтесь, все сделаем, чтобы поскорее доставить вас в город. — Снова посмотрел на Линаса и склонился к его уху. — Ты действительно хочешь есть? — спросил шепотом.
Линас недоверчиво глянул на перемазанного моряка. Но тот был вполне серьезен, смотрел на него дружески, без насмешки.
— Хочу… — опустив голову, подтвердил Линас.
— Смотри, — механик снова наклонился к нему. — Есть у меня такой волшебный якорек. Правда, похож он на те, которые мы на фуражках носим, но так лишь кажется! Если сильно зажать этот якорек в кулаке, то расхочется и есть и пить. И сил он прибавляет. Дарю его тебе. Бери, только никому не показывай…